хотя и совсем по другой причине, — Я не хотела...
Ева отмахнулась от нее.
— Ты что, не можешь не вставать в позу хотя бы в такой день, как сегодня? И кстати, с твоей матерью все в порядке — знаю, это будет твой следующий вопрос. Пока придурки Бишопа не сумели отключить сотовую сеть, и я время от времени контактировала с ней — тут-то ничего особенного не происходило, не считая недовольства качеством кофе. Правда, стационарные линии связи сдохли. Как Интернет, радио и телевидение.
Клер посмотрела на часы. Пять утра. До рассвета два часа, а может, и меньше. По ощущению — целая вечность.
— Что будем делать утром? — спросила она.
— Хороший вопрос, — Ева вытирала стойку, Клер попивала сладкий мокко с успокаивающим привкусом шоколада, — Если тебе что-нибудь придет в голову, поделись с нами. А то мне кажется, сейчас ни у кого никаких идей нет.
— По счастью, ты ошибаешься, — вмешался в разговор Оливер. Возникнув как бы ниоткуда — господи, как же Клер ненавидела эту их манеру! — он уселся на соседнюю табуретку. Выглядел он почти как обычно, только сильно уставшим. И в глазах появилось выражение грусти — нечто невиданное для Оливера. — План уже готов. Тот факт, что Амелия выбыла с поля битвы, — это, конечно, удар, но не поражение. Мы продолжим ее дело, чего она, без сомнения, хотела бы.
— Да? Не поделитесь с нами? — спросила Ева, удостоившись в ответ холодного взгляда. — Видимо, нет. Вампиры не очень-то к этому склонны, разве что в расчете получить выгоду.
— Я расскажу вам то, что необходимо, и тогда, когда будет необходимо, — ответил Оливер, — Принеси-ка мне пакет из холодильной камеры.
Ева перевела взгляд на нагрудную часть своего фартука.
— Простите, где тут написано «прислуга»? Потому что, знаете ли, ко мне это не относится.
Клер затаила дыхание — такое грозное выражение появилось на лице Оливера, и глаза его полыхнули красным, словно угольки в гаснущем костре.
Потом он мигнул и сказал:
— Пожалуйста, Ева.
Чего-чего, а этого Ева никак не ожидала. Мгновение она удивленно смотрела на него, потом просто кивнула и скрылась за занавешенным дверным проемом.
— Ты задаешься вопросом, больно ли это. — Оливер не смотрел на Клер, провожая взглядом Еву, — Больно, можешь не сомневаться.
— Хорошо. Я слышала, страдание полезно для души.
— Тогда к утру с Богом у нас проблем точно не будет, — Развернув табуретку, Оливер в упор посмотрел на нее. — Следовало бы убить тебя за то, что ты натворила.
— Заколола Мирнина? — Она вздохнула. — Знаю. У меня не было выбора. Попытайся я дать ему препарат, он откусил бы мне руку, и к тому времени, когда препарат подействовал бы, от нас с Анной остались бы только косточки. Это казалось самым быстрым и самым легким способом отрубить его.
— Тем не менее, — низким, рокочущим глубоко в горле голосом произнес Оливер, — я, как старейшина, обладаю властью прямо здесь и сейчас вынести тебе смертный приговор за попытку убийства вампира. Отдаешь себе в этом отчет?
Клер вскинула руку, демонстрируя золотой браслет на запястье — браслет с символом Амелии.
— А как же это?
— Я готов заплатить компенсацию. Могу себе это позволить. Какое-то время Амелия будет дуться на меня — при условии, что она вообще еще жива, — но в итоге мы договоримся. Как всегда.
Клер молчала, не видя смысла приводить новые доводы в свою защиту.
— Ладно, — продолжал он спустя несколько мгновений, — Ты была права, поступив так. Ты была права в отношении многого, чего я не желал признавать, включая тот факт, что некоторые из нас... — Он быстро оглянулся по сторонам и почти беззвучно прошептал: — Нездоровы.
«Нездоровы. — Ну, можно сказать и так, — Или 'умирают' будет точнее? И он когда-нибудь слышал слово 'пандемия'?»
Оливер продолжил, не дожидаясь ответа.
— Разум Мирнина сильно... пострадал. Я не думал, что сумею вернуть его к жизни. И наверное, без этого препарата ничего не получилось бы.
— Значит, теперь вы нам верите?
Она имела в виду «в том, что касается болезни вампиров», но не решилась произнести это вслух. Даже их иносказательный разговор могли подслушать вампиры, околачивающиеся тут без дела, а узнай они о болезни, трудно предсказать, как повели бы себя. Например, могли бы сбежать в человеческий мир и бесчинствовать в нем, а потом начали бы умирать в одиночку, очень медленно. Это заняло бы годы, может, десятилетия, но в конце все погибли бы, один за другим. Казалось, Оливера болезнь пока затронула меньше многих других, процесс, похоже, зависел от возраста; он будет падать в эту пропасть долго, медленно теряя себя.
И в конце не останется ничего, кроме пустой голодной оболочки.
— Это значит то, что значит, — немного раздраженно ответил Оливер, однако Клер сомневалась, понимает ли он в полной мере ситуацию, — Я говорю о Мирнине. Кто знает, может, действие твоего лекарства скоро закончится? Значит, мы должны принять меры предосторожности.
Из-за занавеси появилась Ева с пластиковым пакетом с кровью, похожей на темно-вишневый сироп. Так Клер и говорила себе: «Это вишневый сироп». Ева положила пакет на стойку перед Оливером с таким видом, словно это была дохлая крыса.
— Вы подготовились к этому, — сказала она, — Подготовились к осаде.
Оливер медленно улыбнулся.
— Правда?
— У вас там хватит крови, чтобы в течение месяца кормить половину вампиров в городе, и хватит еды быстрого приготовления, чтобы все мы были сыты даже еще дольше. И медикаментов полно. Полный набор всего необходимого, включая генераторы, батарейки, бутылки с водой...
— Скажем так: я проявил предусмотрительность, — ответил он. — Мы научились этому во время долгих скитаний, — Взяв пакет с кровью, он сделал знак подать чашку. Ева поставила ее перед ним, он очень аккуратно надорвал пакет ногтем и вылил немного жидкости в чашку, — Убери остальное, — Он протянул пакет Еве, — И нечего смотреть с таким омерзением. В конце концов, кровь в пакетах означает, что никто не станет насильно брать ее из твоих вен.
Держа пакет на расстоянии вытянутой руки, Ева открыла небольшой холодильник за стойкой и положила туда пакет.
— Тьфу! Интересно, почему я снова за стойкой? — сказала она.
— Потому что ты надела фартук.
— Послушайте! — сказала Клер, стремясь привлечь внимание обоих. — Мирнин. Куда нам его девать?
Прежде чем Оливер успел ответить, Мирнин протолкался сквозь толпу в кафе и подошел к ним. Он снова выглядел нормально... ну, нормально для Мирнина. Он выпросил у кого-то, взял на время или попросту украл длинное черное бархатное пальто, из-под которого по-прежнему выглядывали дурацкие белые штаны от костюма Пьеро; рубашка отсутствовала, зато на ногах были черные ботинки. Все при нем — длинные черные блестящие волосы и искрящиеся глаза.
Оглядев его наряд, Оливер насмешливо вскинул бровь.
— Ну и видок у тебя! Словно сбежал из старомодного борделя. Такого... специализированного.
Мирнин закатал рукава пиджака. Рана на спине, возможно, уже зажила — или вот-вот затянется, — но ожоги на запястьях и руках оставались серовато-красными, с нездоровым серебристым оттенком.
— Не тот тип борделей, в которых я обычно бывал, если имел возможность выбирать. В отличие от тебя, конечно, всегда больше склонного к риску. — Их взгляды встретились, и Клер с трудом сдержала желание попятиться. Казалось, они вот-вот обнажат клыки... но Мирнин улыбнулся, — Наверное, я должен поблагодарить тебя.
