оказалось затруднительно, но Люси предположила, что это и есть учебные классы.
Теперь это был ее мир. Мир, сжавшийся до этого мрачного пейзажа перед ее глазами.
Арриан быстро свернула с дорожки и пройдя наискось через поле, направилась к трибунам. Там, на верхнем ярусе, они и устроились.
В ее прежней школе, у учеников была только одна причина находится на школьном стадионе: «спортсмен-на-тренировке Лиги Плюща», так что Люси избегала зависать там надолго. Но вид этого заброшенного стадиона, с ржавыми, искореженными финишами, говорил скорее об обратном. Будет о чем поразмыслить. Погода не радовала. Порыв холодного ветра продрался сквозь густые заросли дубов, росших по краю поля, нагло забрался под одежду, взъерошил волосы, покрыл кожу мурашками. Люси пригнула голову, упрятав подбородок в ворот своей жуткой майки.
— Ита-а-а-а-а-а-ак, — многозначительно протянула Арриан. — Сейчас ты говорила с Рэнди.
— Я решила, что его прозвище Кулак?
— Я сейчас говорю не о нем, — быстро сказала Арриана. — Я имею ввиду это нечто оттуда, — Арриана дернула головой в сторону Главного корпуса, где они оставили дежурную перед телевизором, — Как ты думаешь, чувак или цыпочка?
— Эээ, цыпочка? — сказала Люси неуверенно, — Это что была проверка?
Арриан скривилась.
— Первая из многих. И ты ее прошла. По крайней мере, я
Люси было подумала, что Арриан шутит, но ее собеседница была на удивление серьезна. Как же все здесь отличалось от ее прежней школы в Дувре. В её старой школе, где аккуратно причесанные будущие сенаторы носили зелёные галстуки и будто сочились, а не шли через старинные залы в благородной тишине, деньги были мерилом и вершиной всего.
В последнее время Люси казалось, что неприязненные взгляды учеников этой элитной школы словно требовали от нее не-пачкай-эти-белые-стены-своим-недостойным-присутствием. Она попробовала представить Арриан там: беззаботно сидящую на открытой трибуне и отпускающую грубые шуточки своим пронзительным громким голосом. Люси пыталась вообразить, что Калли могла бы подумать об Арриан. Нет, в ее Дувре таких девочек не любят.
— Ладно, проехали, — сказала Арриан. Поерзав на скамейке она легонько пихнула Люси в бок и с лукавым ехидством спросила, — Что же ты натворила, чтобы попасть к нам?
Хотя тон каким был задан вопрос был достаточно игрив, его смысл снова заставил желудок Люси тоскливо сжаться. Снова. А ведь Люси знала, что просто не будет, первый день никогда не бывает легким, а уж первый день здесь… Прошлое, настигающее ее снова и снова, воспоминания скрывающиеся за фальшивым фасадом видимого спокойствия. Как же без вопросов? Конечно же и здесь люди хотели все знать.
У нее застучало в висках. Это случалось всякий раз, когда она пыталась вспомнить, вернуться назад, к трагическим событиям той ночи. Она все время чувствовала себя виноватой в том, что случилось с Тревором. Но еще она отчаянно сопротивлялась этому липкому чувству страха, в котором увязала все крепче и пыталась припомнить что-то большее чем просто зыбкие Тени, единственное что она отчетливо помнила о несчастном случае. То, что она помнила было таким странным, что она боялась об этом рассказывать.
В тот раз, их появление сопровождалось звуками, словно они царапали воздух над ними, все сильнее и яростнее, потом она увидела как их тёмные силуэты сплетаются, скручиваются между собой над их головами угрожая испортить их идеальный вечер. Люси начала говорить об этом Тревору. Конечно, к тому времени это было уже слишком поздно. Потом Тревор умер, его тело, обгорело до неузнаваемости, а Люси была практически невридима…, она была… виновной?
Люси никогда не рассказывала о Тенях, которые приходили к ней в темноте. Они всегда приходили к ней. Они приходили и уходили так давно, что Люси даже не могла вспомнить когда это случилось с ней впервые. Но она помнила тот первый раз, когда она поняла, что Тени приходили только к ней. Это случилось с ней в семь лет, когда она с родителями отдыхала летом в «Голова-Хилтон». Родители взяли ее покататься на лодке. Солнце почти зашло, когда Тени начали собираться над черной водной гладью, скользя жутким опасным шлейфом. Она тогда обернулась к отцу и спросила:
— Что ты делаешь, когда они приходят, папа? Почему ты их не боишься?
Кто они? Кто напугал тебя? Там никого нет, успокаивали ее родители. Но Люси упиралась, настаивая на присутствии чего-то странного и угрожающего. Родители отвели ее к окулисту. Затем были анализы, потом визит к ЛОРу из-за того, что она наивно описала хриплый свистящий шум, который иногда создавали Тени. Кончилось все визитом к терапевту, и направлением к детскому психиатру.
Тени лечению не поддавались. Люси продолжала их видеть и слышать. Знать, что они опасны.
К тому времени, как ей исполнилось четырнадцать Люси уже совсем не хотела принимать таблетки. Надо было что-то делать. К тому времени родители нашли нового специалиста, доктора Сэнфорда, и новую школу в Дувре для нее. Они прилетели в Нью-Хэмпшир, откуда отец повез их на взятом в прокате автомобиле по длинной извилистой дороге к богатому особняку на вершине холма под названием «Теневые Пустоты». Поставив Люси перед мужчиной в лабораторном халате, они спросили, видит ли она до сих пор свои «видения». Ладони родителей были потными, поскольку они держали ее за руки, они хмурились и поглядывали на дочь с опасением, что с их ребенком приключилось что-то ужасно неправильное.
Никто ей не говорил, что она увидит намного больше чем «Теневые Пустоты», если скажет им всем то, что они хотели от неё услышать. Люси решила солгать сама. Она не хотела пить таблетки и она вела себя на приеме у врача как нормальный психически уравновешенный подросток и в награду ей разрешили учиться в Дувре, правда с условием регулярных осмотров у доктора Сэнфорда два раза в месяц.
Люси разрешили прекратить принимать специальные препараты. Ложь действовала безотказно. Нет рассказов о Тенях — нет и таблеток. С остальным было намного хуже. Тени контролю не поддавались, их визиты всегда были неожиданны. Все, что ей было известно об этих монстрах, так это места, которые особенно нравились Теням: густой лес или темная стоячая вода — места, которые теперь она избегала любой ценой. Их появление всегда сопровождалось у нее холодным ознобом и, вызывало отвратительное, мерзкое чувство, которому она никак не могла подобрать определения.
Люси подняла руки к голове и сдавила пальцами виски. Если ей и придется что-то рассказать сегодня, то это явно не будет правдой. Как всегда, она засунет правду поглубже, туда где до нее никто не доберется. Она сейчас просто была не в состоянии снова пережить то, что случилось той ночью. А уж этой странной малознакомой девочке, с явными маниакальными наклонностями, знать ужасные подробности той ночи и вовсе не стоит.
Вместо ответа, Люси пристально посмотрела на Арриан, вольготно развалившуюся на скамейке в ужасных солнцезащитных очках, скрывших наиболее привлекательную часть ее лица. Трудно поверить, но девочка, похоже, тоже рассматривала Люси, потому что через пару секунд она вскочила на ноги и ухмыльнувшись произнесла:
— Классная стрижка. Подстриги мои волосы как у тебя, — вдруг сказала она.
— Что? — ахнула Люси, — Зачем, у тебя отличные волосы.
Это было правдой: у Арриан были роскошные густые кудри, очень похожие на те которых лишилась Люси. Ее черные завитки сияли здоровьем и с матовым блеском переливались в солнечных лучах. Люси же вынуждена была заправлять волосы за уши, пока они еще недостаточно отросли, чтобы сделать из них что-нибудь приличное. Но все же сейчас она выглядела намного лучше, чем сразу после маминой стрижки.
— Красивая причёска, — упрямо повторила Арриан., - Такая сексуальная. Я тоже так хочу.
— О, ммм, хорошо… — ответила Люси. Это что был комплимент? Она не знала, предполагалось ли ей быть польщенной или разозлиться, на то, что Арриан желала иметь все что ей нравилось, даже, если это что-то принадлежало кому-то другому, — Куда мы пойдем за…
— Та-дам! — Арриана дотянулась до своей сумки и вытянула из нее Швейцарский Армейский нож с розовой ручкой, собственность Габби, который недавно постигла участь «конфиската».
— Что? — нетерпеливо переспросила она, видя реакцию Люси, — Я всегда оставляю себе что-нибудь
