примерочную. — Я в нем выгляжу как зубочистка!
— Поэтому сейчас вы меряете фасон бюстье, он создает иллюзию пышных форм! — прокричала Дженни через дверь. — Украшений не надевайте, а кожаный жакет попробуйте. И «луботины» с ремешками!
— Дженни, у тебя отлично получается, — сказала я, застав подругу врасплох неожиданными дружескими объятиями. — Она просто картинка.
— Сама знаю, — покраснела Дженни и тоже обняло меня. — Вообще прикольно заниматься шопингом на чужую кредитку и указывать, что делать, а люди смотрят мне в рот да еще и платят! По-моему, это называется «жить как в сказке».
— Ну и слава Богу. — Сотовый в кармане завибрировал — видимо, подъехала машина. — Все, мне надо идти. Веселись, я тебе потом позвоню.
— Не забудь, мне все это не нравится! — крикнула она мне вслед. — Скажи этому хрену, что при первой же встрече я надеру ему задницу!
Джеймс явно счел небезопасным находиться в машине наедине со мной и прислал водителя. Я невольно задумалась, сколько всего видел и знает этот человек. Джеймс, должно быть, платит ему целое состояние, чтобы держал язык за зубами, или ему просто не чужда порядочность. Мне тут же не понравилось, что о деньгах я подумала сразу, а о порядочности — лишь во вторую очередь.
Мы молча ехали на юг минут десять и остановились у какого-то парка с аниматронным мамонтом, тонущим
— Здесь? — спросила я водителя, высматривая Джеймса и Блейка.
Они сидели на скамейке сразу за воротами.
— Здесь, — подтвердил он, выключая мотор. — Вы уж их больно не бейте.
Сладкая парочка встала, заметив, что я иду к ним по траве. Я остановилась, увидев, что Джеймс раскрыл приветственные объятия, и сложила руки на груди, скопировав едва сдерживаемую ярость Блейка. Кто бы мог подумать, что у нас есть что-то общее?
— Смоляные ямы? — спросила я, глядя на носившихся вокруг детей младшего школьного возраста.
Они были слишком маленькими и слишком радовались возможности вырваться из стен класса, чтобы узнать или обратить внимание на Джеймса, зато их учительницы старательно делали вид, что не смотрят в его сторону.
— Никому и в голову не взбредет подумать, что мы совокупляемся у стен музея, — пожал плечами Джеймс. — Повсюду дети, да и битум не афродизиак.
— Как угодно, — отмахнулась я, собираясь с силами перед разговором, обещавшим быть нелегким. Кроме того, мое сердце невольно дрогнуло при виде того, как плохо выглядит Джеймс — ну, для кинозвезды, конечно. Даже со взъерошенными волосами и темными кругами под глазами он словно играл роль влюбленного с разбитым сердцем, тогда как я смахивала на Эми Уайнхаус после особенно буйной пьянки. Несмотря на то что выглядел Джеймс Джейкобе неважно, пахло от него очень завлекательно. — Давайте сразу к делу.
Блейк первым направился мимо битумных ям в большой парк позади музея, где не было ни души, прислонился к тому, что, согласно надписи, было пластиковой скульптурой гигантского доисторического ленивца, и стал демонстративно смотреть в сторону. Джеймс вздохнул и сел на траву в нескольких шагах. Я переводила взгляд с одного на другого. Блейк стоял с ледяным видом, и по его лицу нельзя было ничего понять. Может, Джеймс потерял сон не только из-за беспокойства по поводу того, что я могу рассказать или сделать?
— Энджел, — начал Джеймс, потянув меня за руку. Я опустилась на траву, не зная, что еще делать. — Во-первых, могу я извиниться?
— Ты это уже сто раз сделал, — отмахнулась я, не сводя взгляда с Блейка. — Лучше я первая скажу то, что собиралась. Извини, если долго репетировал.
— Говори.
Джеймс стиснул мою руку, а я и забыла, что он ее держит.
— Сегодня утром я говорила с редактором. — Я отняла руку и сделала паузу, чтобы посмотреть на его реакцию. Чертов глупый актер никак не отреагировал. Ему бы в профессиональный покер. — Журнал уже не хочет печатать твое интервью.
— Что? — подскочил Джеймс. — Что ты сказала?
— Успокойся, я ничего им не говорила. Пока… — я заметила, что мы почти обратили на себя внимание Блейка. — Вместо этого они хотят, чтобы мы с тобой дали интервью типа «мы влюблены и счастливы» для следующего выпуска «Айкона». Очевидно, как интервьюер я их больше не интересую, потому что теперь я известная шлюха, специально приехавшая в Лос-Анджелес с целью соблазнять селебрити.
— Ты это серьезно? — затряс головой Джеймс.
— Серьезно.
— О Боже, слава яйцам! — захохотал он, облапив меня как медведь и повалив на траву.
Слишком шокированная, чтобы волноваться о чем-то, кроме пятен от травы на моей футболке, я лежала на спине, беспомощно глядя на Блейка.
— Гениально! — восторженно орал Джеймс. — Вот и решение всех проблем! Мы делаем интервью, ты переезжаешь в ЛА, и все думают, что мы встречаемся. Великолепно! Снимем квартиру — может, в Лос- Фелице, тебе же понравился Лос-Фелис? Энджел, это замечательно! Почему ты мне по телефону не сказала?
Собравшись наконец с силами, я оттолкнула его и поднялась на ноги.
— Потому что я не буду этого делать! У меня своя жизнь, и работа, и бойфренд, и я не собираюсь отказываться от всего, чтобы тебя прикрыть.
— Но это же идеальное решение! — опешил Джеймс. — Все расходы я беру на себя. У тебя в квартире будет собственная комната и все, что захочешь. Мы же не по-настоящему будем крутить любовь!
— Ты вообще себя-то слышишь? Не буду я этого делать, Джеймс. Придется тебе сказать журналу правду. — Я резко повернулась к Блейку: — Что ты молчишь? Неужели тебя устраивает такой вариант?
Блейк презрительно передернул плечами, но его лицо было пепельно-серым, а глаза воспаленными и словно обведенными красной каймой. Господи, он что, плакал?
— Энджел, у нас такое впервые. — Джеймс гибким движением вскочил и обнял меня за плечи. — Мы ладим друг с другом, как трое хороших друзей! А как сразу пойдет вверх твоя карьера! Представь, как прекрасно будет жить в Лос-Анджелесе, наслаждаться солнцем, посещать праздники, премьеры — это же мечта!
— Не моя, — отрезала я, сбросив его руки. — Джеймс, слушай меня. У меня своя жизнь. У меня любимый человек. Если ты не откроешься, не скажешь правду, я все потеряю! Если мы и вправду друзья, ты это сделаешь.
Джеймс потер лицо руками.
— Ты хоть представляешь, о чем просишь? Это же надо быть такой эгоисткой!
— Это
— Или о мужчинах, — буркнул Блейк.
Не слушая его, я продолжала:
— Все, о чем я прошу, — сказать правду, а ты просишь меня солгать и отказаться от всего, что у меня есть! И где логика?
Джеймс патетически воздел руки:
— Да ты подумай, что тебе предлагают! А ты хочешь от всего отказаться из-за болвана, который верит, что ты крутишь романы у него за спиной, и дрянной работенки — пописывать статейки для веб- сайта!
Мне и раньше доводилось испытывать ярость. Я устроила дикий скандал, когда в десятом классе мама постирала с кипячением мое платье-свитер из ангорки от «Бэй трейдинг» накануне дискотеки. Я здорово обозлилась, когда Питер Дженсон сказал всему шестому классу, что я лесбиянка, потому что на дне рождения Луизы — ей стукнуло шестнадцать — он застал нас вдвоем в туалете: мы с ней болтали, пока я
