меня в комнате не было. Я к этому парню даже не притрагивался.
— А деньги ты получил, Малкольм? — спросил Уэллер.
— Да, Шон со мной расплатился. — Уголки губ Малкольма Кэри чуть вздернулись вверх. — Амос слизняк, он не посмел бы меня кинуть.
— И где же эти деньги теперь? — поинтересовался Декер.
— Я их потратил, — ответил Малкольм и отхлебнул еще воды.
— Ты хочешь сказать, что за месяц спустил десять тысяч долларов? — присвистнул Уэллер.
На губах Малкольма Кэри появилась издевательская улыбочка.
— Хорошее вино и красивые женщины дорого стоят. Кроме того, я прикупил кое-что из вещей.
— Что, например? — спросил Декер.
— Всякие монеты, марки... кое-что из оружия. Короче, то же самое дерьмо, которое обожает скупать мой папаша. Он бы мной гордился, если бы узнал о моих приобретениях.
— Яблоко от яблони недалеко падает, — тихо сказала себе под нос Мардж.
— Детектив... — вскинулся Флейм.
— Ничего, все в порядке, — остановил его Кэри. — Это в самом деле так. Преступления совершаются в рамках закона или с нарушением закона, но разницы между ними, по сути, никакой. Мы с папашей действительно одной породы. Единственное, что нас отличает, — я не боюсь запачкать руки.
37
— Есть хорошие новости. Шона Амоса решено не выпускать под залог. — Стрэпп посмотрел на часы, кашлянул и вздрогнул так, словно его знобило. — Сейчас почти три часа. Моя голова вот-вот взорвется и разлетится на куски. Он как-нибудь подождет до утра. Увидимся здесь завтра в восемь. А теперь поезжайте домой
— Ладно, — сказал Декер после некоторого колебания.
Стрэпп подозрительно взглянул на лейтенанта.
— Господи, Декер, ну в чем еще дело?
— С этим Кэри что-то было не так
— Вы о чем? Я сидел за зеркальным стеклом и сам все видел и слышал. Что вам не нравится?
— Вам не показалось, что его рассказ звучал так, словно был заранее отрепетирован?
— Нет, не показалось! По-моему, все было вполне натурально — ненормальный лоботряс распинался о том, какой он нехороший, и получал от этого удовольствие.
— Наверное, я просто устал, — пожал плечами Декер и потер глаза.
— Скорее всего. Спокойной ночи, лейтенант.
— Спокойной ночи, капитан.
— Кстати, должен отметить... вы хорошо поработали, — бросил уже в спину Декеру Стрэпп.
— Спасибо, — не оборачиваясь, поблагодарил лейтенант и отправился домой, чувствуя себя крайне неудовлетворенным.
Надо же, парень имел то, о чем другие могут только мечтать — деньги, привлекательную внешность, связи, — и тем не менее все это не пошло ему впрок, думал Мартинес. Будь у него, Берта Мартинеса, хотя бы часть того, что досталось этому щенку задаром, без всяких усилий, — он бы, наверное, горы свернул.
Мартинес пригладил свои черные усы. Щеки его все еще зудели после утреннего бритья, но он был рад, что соскреб с них щетину, — ему хотелось выглядеть как можно лучше в присутствии капитана.
Достав блокнот, он окинул взглядом собравшихся. Шон Амос в голубой тюремной робе сидел, плотно сжав губы и опустив голову, избегая зрительного контакта со своими родителями. Слева от Шона сидела его мать — худая, как щепка, кудрявая блондинка, справа — ширококостный мужчина в шикарном костюме стоимостью в три тысячи долларов и со шнурком на шее вместо галстука. Мужчину звали Эдгар Рэй Трит, он был преуспевающим адвокатом, защищавшим интересы техасских нефтяных королей. Справа от адвоката расположился отец Шона, Ламар Амос, безуспешно пытающийся скрыть под белой рубашкой и черным костюмом свое более чем внушительное брюхо — результат чрезмерной любви к пиву. Лицо у него было красное, на носу выступила багровая сеточка сосудов. Тщательно приглаженные седые волосы чем-то напоминали серебристую шерсть самца гориллы. Как ни странно, шляпы с необъятно широкими полями на нем не было.
Рядом с Мартинесом сидели Уэбстер и Кэтрин Виллард, весьма приятная на вид женщина лет сорока с небольшим. Кэтрин была заместителем окружного прокурора. Черные волосы, черные глаза, серьезное выражение лица — все говорило о том, что с этой женщиной лучше не шутить. За толстым зеркальным стеклом, прозрачным только с одной стороны, скрытые от глаз основных действующих лиц, наблюдали за происходящим Стрэпп, Декер, Мардж и Оливер.
Первым взял слово Уэбстер. Он представил присутствующих друг другу и огласил обвинения, выдвигавшиеся против Шона, причем начал с убийства Дэвида Гаррисона, которое квалифицировал как убийство первой степени.
Затем громко раскатистым сочным голосом заговорил Трит.
— Послушайте, Кейт, мы здесь все друзья. Поэтому скажу честно и открыто: я что-то никак не возьму в толк, с чего это вам взбрело в голову заводить речь об убийстве первой степени. — Адвокат поморщился. — Если ваши обвинения основываются на словах этого психопата, Малкольма Кэри... и если вы собираетесь идти с этим в суд, то в конечном итоге вы окажетесь в дурацком положении.
— Меня зовут Кэтрин, — сухо заметила заместитель окружного прокурора. — Судебный пристав вручил вам копию заявления Малкольма Кэри?
— Еще нет.
Кэтрин Виллард открыла свой кейс, вынула оттуда несколько листов бумаги и протянула их Эдгару Триту.
— Вот, пожалуйста.
Трит снова поморщился.
— Полагаю, у меня есть все основания для того, чтобы прямо сейчас от души посмеяться.
— Эдгар, заявление Малкольма Кэри перед вами. Если вы предпочитаете встретиться в суде, мы отправимся в суд и выдвинем против вашего клиента обвинение в убийстве первой степени.
— Я никого не убивал, — буркнул Шон.
— Помолчи!— оборвал его Трит, быстро листая страницы переданного ему документа.
— Мне очень жаль, что вы получили копию заявления только сейчас, — сказала Кэтрин. — Вам понадобится время, чтобы его просмотреть. Мы можем собраться здесь же в два часа пополудни.
— Малкольм Кэри — трепач хренов...
— Закрой рот, парень, — снова одернул Шона адвокат.
— Да пошел ты!
Ламар Амос, побагровев, повернулся к своему отпрыску и, резко выбросив руку, наотмашь ударил Шона по лицу.
— Заткни свою поганую пасть! Сиди тихо и слушай, что тебе говорит твой адвокат, понял?
— Ламар, я сам справлюсь, — тихо пробормотал Трит.
— Ты что, перечить мне собрался, Эдгар Рэй? Не забывай, что это я оплачиваю твои счета.
— Видишь, что бывает, когда у человека вместо члена сдувшийся воздушный шарик, — сказал Шон, держась за щеку и тяжело дыша.
Наклонив голову, словно бык, Ламар Амос, на лице и шее которого зримо проступили вены, бросился на сына. Мать Шона закричала. Трит и Мартинес ухватили Ламара за руки и принялись оттаскивать его. Техасец, лицо которого стало лиловым от прилившей крови, изрыгал ругательства одно непристойнее другого. Услышав шум, в комнату ворвались полицейские в форме. В конце концов Ламар Амос умолк, мышцы его расслабились. Он сердито стряхнул с себя руки тех, кто его удерживал, и вышел. Мать Шона
