— Нет, до этого не дошло.
— Но ведь против вас были выдвинуты обвинения...
— Меня допрашивали, проводилось официальное дознание.
— А почему вы не спросите, чем закончилось рассмотрение жалобы? — не выдержал Никерсон.
— Мне кажется, — ощетинился Хейден, — здесь вопросы задаем мы, сэр.
— Итак, обвинения были расследованы? — снова вступила Кэтрин.
— Да.
— Кто? — осведомился Хейден.
— Вы хотели сказать — кем? — поправил его Декер.
Стрэпп бросил на лейтенанта недовольный взгляд.
— Кем? — переспросил Хейден и покраснел.
— Полицейским управлением, — ответил Декер.
— И каким был вывод?
— Обвинения признали необоснованными.
— Вы уверены, что они не были признаны недоказанными?
— Да, уверен. Именно необоснова...
— Как давно имел место этот инцидент? — перебила Декера Кэтрин.
— Этот якобы инцидент, — уточнил Никерсон.
— Отвечайте на вопрос, лейтенант! — продолжал нагнетать давление Хейден.
— Десять лет назад.
— Выдвигались ли против вас какие-либо другие обвинения?
— Нет.
— Вы заявили, что проработали в полиции двадцать пять лет, — сказала Кэтрин.
— Да.
— Из них семнадцать в полицейском управлении Лос-Анджелеса.
— Да.
Хейден сел за стол и придвинулся почти вплотную к лицу Декера.
— На кого вы еще работали, кроме полицейского управления Лос-Анджелеса?
— Вы имеете в виду, где я еще работал?
— Декер... — одернул лейтенанта Стрэпп.
Рина тоже бросила на мужа взгляд, которым давала Питеру понять, что ему не следует заводиться. И все же она не могла не восхищаться тем, с каким мужеством и достоинством он держался. Было ясно, что допрашивающие его сотрудники отдела личного состава — просто болваны, но вряд ли нужно было их дразнить — это могло лишь навредить.
Хейден в ожидании ответа снова приблизился к лицу лейтенанта, которое, однако, осталось совершенно невозмутимым.
— Я работал во Флориде, в управлении полиции Гейнсвилля и Майами. Три года — рядовым полицейским, носящим форму, два года как тайный агент отдела по борьбе с наркотиками и три года — в должности детектива в отделе по расследованию преступлений на сексуальной почве.
— Подавались ли на вас жалобы, когда вы работали в Гейнсвилле? — спросила Кэтрин, гипнотизируя лейтенанта немигающим взглядом.
— Мне надо подумать, — замешкался Декер.
— Это простой вопрос, лейтенант, — давила Кэтрин. — Да или нет?
— С тех пор прошло уже довольно много времени, — сказал Декер, лицо которого по-прежнему оставалось спокойным и безмятежным. — По-моему, когда я первый год работал в патрульной службе, на меня подали какую-то жалобу, но тут же забрали ее наз...
— Каковы были обвинения? — оборвал его Хейден.
— Обвинение было одно. Кажется, там шла речь о физическом наси...
— Итак, вас дважды обвиняли в применении физического насилия?
— Сержант Хейден, — заговорил Никерсон, — позвольте вам напомнить, что жалоба, поданная на моего клиента во время его работы в полицейском управлении Лос-Анджелеса, была признана необоснованной, а это означает...
— Я знаю, что это означает.
— А почему обвинения, выдвинутые против вас в Гейнсвилле, были сняты? — спросила Кэтрин.
— Это была жалоба. — Декер улыбнулся, но тут же снова придал своему лицу невозмутимое выражение. — Я не знаю, почему ее подали, и мне неизвестно, по каким причинам ее отозвали.
Хейден положил руку Декеру на плечо.
— Судя по вашей улыбке, вы подумали о чем-то смешном, не так ли, лейтенант? Позвольте мне вам напомнить, что вы все еще находитесь под присягой.
— Я это помню.
— И вы продолжаете настаивать, что не знаете, почему на вас была подана жалоба?
— Я подозреваю, что жалобу написал кто-нибудь из тех, кого я арестовывал во время многочисленных демонстраций протеста против войны во Вьетнаме, которые имели место в тот период.
— Вы ветеран вьетнамской войны?
— Да.
—Должно быть, вам было обидно, когда какие-то зеленые юнцы плевали вам в лицо, не так ли?
Прежде чем Декер успел что-либо ответить, вмешался Никерсон:
— Может, мы все же вернемся к теме сегодняшнего разбирательства?
— Итак, вы не знаете, кто тогда подал на вас жалобу? — не унимался Хейден.
— Сержант Хейден, — Никерсон тоже гнул свою линию, — лейтенант Декер приглашен сюда не для того, чтобы отвечать на вопросы, касающиеся инцидента двадцатипятилетней давности, который к тому же был урегулирован.
— Лейтенант не сказал, что тот инцидент был урегулирован.
— Он сказал, что жалобу забрали обратно.
— Это еще ничего не означает, — уперся Хейден. — Насколько я понимаю, Декер вполне мог организовать незаконное преследование человека, подавшего жалобу, как это имело место в отношении Жанин Гаррисон.
— Надо еще доказать, что в отношении Жанин Гаррисон имело место незаконное преследование, — запротестовал Никерсон. — Кстати, почему вы не задаете лейтенанту вопросов, касающихся жалобы мисс Гаррисон? — Он повернулся к Декеру. — Вас ознакомили с обвинениями, которые против вас выдвинуты, лейтенант. Вы можете что-либо сказать по этому поводу?
— Да.
В комнате наступила тишина. Декер неторопливо, то и дело сверяясь с записями, обрисовал присутствующим подробности своей встречи и беседы с Жанин Гаррисон. На Рину произвело большое впечатление, как логично, последовательно и в то же время просто и доходчиво говорил Питер. Рассказ Декера вызвал новые вопросы, имеющие прямое отношение к жалобе Жанин. Затем, как и следовало ожидать, посыпались вопросы, касающиеся его личной жизни.
— Жанин Гаррисон — привлекательная женщина, — заметил Хейден.
Декер промолчал.
— Вы слышите меня, лейтенант?
— Да, сержант, я слышал ваши слова. Но не думал, что на них следует отвечать.
— Вы согласны с тем, что я сказал?
— Да.
— Когда вы встретились с Жанин Гаррисон, вы обратили внимание на то, что она привлекательная женщина?
— Да.
— Она показалась вам красивой?
— Я заметил, что у нее приятная внешность.
— Отвечайте на вопрос, сэр.
