Разновидность патологического отождествления себя с ребенком, превращающегося в издевательство над ним?
А с другой стороны, какая мать не утверждает – и часто весьма справедливо, – что у нее и ее ребенка существует подобная радару связь? Почему тогда надо подозревать такую мать в чем-то большем, нежели в тесной привязанности?
Только потому, что на долю ее детей не выпало здоровья и счастья.
Синди продолжала смотреть на меня. Я понимал, что не могу и дальше взвешивать каждую деталь и оставаться искренним.
Я взглянул на лежащую в кроватке малышку, прекрасную, как фарфоровая куколка.
Кукла злого колдуна для экспериментов ее матери?
– Вы делаете все, что от вас зависит, – сказал я. – Большего и требовать нельзя.
Я надеялся, что это звучит более искренне, чем я чувствовал на самом деле. Прежде чем Синди успела ответить, Кэсси открыла глаза, зевнула, потерла глазки и, еще сонная, села в кровати. Теперь обе ручки были наружи. Та, что раньше лежала под одеялом, оказалась опухшей, на ней виднелись синяки от уколов и желтые пятна бетадина.
Синди устремилась к дочери и подхватила ее на руки.
– Доброе утро, детка.
Новые нотки в голосе. Она поцеловала Кэсси в щечку.
Кэсси взглянула на мать и прижалась к ней. Синди вновь погладила дочку по голове и обняла покрепче. Зевнув еще раз, Кэсси начала озираться, пока ее взгляд не остановился на зверюшках, стоящих на ночном столике.
Указывая пальчиком на одну из мягких игрушек, она требовательно захныкала:
– И, и...
Синди протянула руку и взяла розовую игрушку.
– Вот, детка. Это забавный зверек, и он говорит: «Доброе утро, мисс Кэсси Джонс. Тебе приснился хороший сон?»
Нежный, неторопливый лепет матери, с гордостью показывающей своего малыша.
Кэсси схватила игрушку. Прижала ее к груди, закрыла глаза и принялась покачиваться из стороны в сторону так, что я подумал, будто она снова засыпает. Но спустя мгновение глаза девочки вновь широко раскрылись. Огромные, карие, такие же, как у матери.
Эти большие глаза осмотрели комнату и в конце концов остановились на мне.
Наши взгляды встретились.
Я улыбнулся.
Она завизжала.
5
Синди держала ее на руках, укачивала и приговаривала:
– Все в порядке. Это наш друг.
Кэсси бросила игрушку на пол, а потом расплакалась, требуя ее назад.
Я поднял игрушку и протянул девочке. Кэсси отстранилась и прижалась к матери. Я передал игрушку Синди, взял с полки желтого зверька и сел на свое место.
Начал играть со зверюшкой, двигая ее лапки, и болтая чепуху. Кэсси продолжала плакать, а Синди негромко успокаивала дочку, слов я расслышать не мог. И поэтому продолжал заниматься игрушкой. Через минуту-другую плач стал утихать.
– Посмотри, милая, – раздался голос Синди. – Видишь? Доктору Делавэру тоже нравятся игрушки.
Кэсси всхлипнула, глотнула воздуха и вновь залилась громким плачем.
– Да нет же, он не будет делать тебе больно, милая. Он наш друг.
Я разглядывал зубастый рот зверька и шевелил его лапкой. Белое пятно в форме сердечка на животе украшено желтыми буквами «Глупышка» и торговым знаком 'R' в кружочке. А скрытая между лапок бирка гласит: «СДЕЛАНО НА ТАЙВАНЕ».
Кэсси остановилась передохнуть.
– Все в порядке, милая, – продолжала утешать ее Синди, – все в порядке.
От кроватки донеслось всхлипывание и шмыганье носом.
– Хочешь послушать сказку, детка, а? Давным-давно жила-была принцесса, и звали ее Кассандра. Жила она в огромном замке, и снились ей прекрасные сны о конфетах и облаках из взбитых сливок...
Кэсси подняла глаза. Ручка с синяками прикоснулась к губам.
Я положил желтого зверька на пол, открыл портфель, вынул блокнот и карандаш. На мгновение Синди замолчала, но затем продолжила свой рассказ. Захваченная волшебным миром сказки, Кэсси успокоилась.
Я начал рисовать. Кролика. По крайней мере, я надеялся на это.
Через несколько минут стало ясно, что работникам студии Диснея нечего опасаться конкуренции. Тем не менее мне казалось, что конечный продукт моего творчества оказался забавным и в чем-то походил на кролика. Я добавил шляпу и галстук-бабочку, снова залез в портфель и вынул коробку цветных фломастеров, которую держал там всегда вместе с другими орудиями своей профессии.
Стал раскрашивать, фломастеры визжали по бумаге. С кроватки донесся шорох. Синди перестала рассказывать свою сказку.
– О, посмотри, милая, доктор Делавэр рисует. Что вы рисуете, доктор Делавэр?
Прежде чем я успел ответить, слово «доктор» вызвало еще одну бурю слез.
И опять материнские уговоры.
Я поднял свой шедевр.
– О, посмотри, милая, это кролик. В шляпе. И в галстуке-бабочке. Разве это не забавно?
Молчание.
– Да, я все-таки думаю, это забавно. Как ты считаешь, он не из наших игрушек, Кэсс?
Вновь молчание.
– Как ты думаешь, доктор Делавэр нарисовал одного из наших кроликов?
Всхлипывание.
– Ну, Кэсс, не нужно плакать. Доктор Делавэр не сделает больно. Он такой доктор, который никогда не делает уколы.
Нечто вроде поскуливания. Синди потребовалось некоторое время, чтобы успокоить дочку. Наконец она вновь начинает рассказывать свою сказку. Принцесса Кассандра скачет на белом коне...
Я нарисовал подружку для мистера Кролика. Такая же зубастая мордочка, но уши покороче, платьице в горошек – мисс Белочка. Подрисовал что-то похожее на желудь, вырвал листок из блокнота и положил на кроватку у ног Кэсси.
Она метнула взгляд на картинку, как только я уселся на свое место.
– О, посмотри! – воскликнула Синди, – тут еще нарисована... собачка... и это девочка. Кэсс, взгляни на ее платьице. Разве это не смешно? Большие горошины по всему платью, Кэсс. Так смешно – собачка в платье!
Мягкий материнский смех. А следом за ним – хихиканье ребенка.
– Так забавно. Интересно, может быть, она идет в этом платье на вечеринку... или отправляется по магазинам, или... куда же она идет? Как ты думаешь? Разве это не смешно, собачка отправляется за покупками в пассаж? Со своим приятелем мистером Кроликом, а на нем такая потешная шляпа. И в самом деле – одеты они очень смешно. Может, они направляются в магазин игрушек и купят там себе кукол – вот интересно-то, а, Кэсс? Да, это будет забавно. Подумать только, доктор Делавэр рисует такие потешные картинки... Интересно, что же он еще собирается нарисовать?
Я улыбнулся и взялся за карандаш. Что-нибудь полегче. Бегемота... просто ванну на ногах...
– Как зовут вашего кролика, доктор Делавэр?
– Бенни.
– Кролик Бенни. Как смешно![10]
Я улыбнулся, скрывая муки творчества. Ванна выглядела слишком свирепой... Проблема заключалась в усмешке... Пока бегемот слишком агрессивен – больше смахивает на носорога, которому отпилили рог... Что
