невыносимого, по его словам, снобизма членов клуба. Считает, будто они смотрят на «Менсу» сверху вниз.
– Потому что «Менса» для них недостаточно интеллектуальна?
– Буковски категорически с этим не согласен.
– А вдруг он не выдержит и проболтается кому-нибудь из «Меты»?
– Будем готовы и к такому повороту событий. Это может даже обернуться преимуществом; мы точно узнаем, с кем имеем дело. Уже что-то.
– Не слишком ли ты рационален?
– Нет, Алекс, это не рационализм, а реальность. Мы ничего не испортим. В данный момент о «Мете» ничего не известно. Даже Буковски, при всей его неприязни к членам организации, знает крайне мало. Да, они пробрались сюда с востока, обосновались в Лос-Анджелесе года два-три назад, перетянули к себе кое- кого из «Менсы» и затаились.
– Два года. Примерно в то же время, когда вышла статья Санджера и «Утечка мозгов». А имен перебежчиков Буковски тебе не назвал?
– Сказал, что не может. Списки конфиденциальны. Если я передумаю и решусь действовать более открыто, он согласен допустить меня на одно из собраний «Менад», где можно будет поговорить с другими. Представляешь ситуацию – элита общается с уличной чернью?
– По-моему, для них это будет уроком.
– Ну да. Следующий пункт: добыл налоговые декларации Зины Ламберт за последние три года. До этого весь ее доход составляла зарплата, которую она получала в лаборатории. Как ей удалось открыть магазин, пока остается загадкой.
– Может, наследство? Нечто вроде Эндрю Десмонда?
– У Эндрю оказались богатенькие родители? – Майло взглянул на меня.
– Более или менее. – Я поделился деталями своей новой биографии.
– Очаровательная личность. Да, могу сообщить, что в теле Мелвина Майерса не обнаружено никаких следов наркотика. Пирс говорит, местные дельцы его не знали, так что в улочку он зашел вовсе не для того, чтобы купить себе дозу... Значит, ты уже полностью вошел в роль секретного агента?
– У меня каблуки напичканы микрофонами.
В четыре позвонил Даниэл.
– Хочу показать вам квартиру на Женесси. Пользоваться ею, возможно, и не придется, но побывать все-таки нужно.
– Там и встретимся. Точный адрес?
– Я нахожусь неподалеку. Если вы не против, заеду.
Он прибыл минут через десять с большим пакетом из коричневой бумаги. Внутри оказалась одежда: легкие черные брюки, черная водолазка, после многочисленных стирок ставшая почти серой, серебристая спортивная куртка с фирменным ярлыком магазина в Сент-Луисе и черные туфли на резиновой подошве.
– Предстоит маскарад?
– Нечто вроде этого.
– А нижнее белье?
– Подберете по своему вкусу.
– Действительно. Мне кажется, Эндрю носит трусы из розового шелка.
Я осмотрел куртку. От подкладки исходил слабый сладковатый запах одеколона.
– Сент-Луис, конечно, неплохой город, но Эндрю живет в Лос-Анджелесе.
– Он не любитель ходить по магазинам. Куртку ему прислала мать.
– Старая добрая мамочка. – Я переоделся. Куртка оказалась чуть великовата, но сидела неплохо.
В зеркале я увидел мужчину в неброской ношеной одежде – таких в городе десятки тысяч. Бородка тоже вписывалась в образ, жесткая и густая, вот только седых волос в ней оказалось больше, чем я ожидал. Всю нижнюю часть лица, от скул до кадыка на шее, покрывала непроницаемая, хотя и коротковатая, щетина.
Серая «тойота» стояла рядом с домом.
Проезжая мимо Беверли-Хиллз, Даниэл протянул мне очки – круглые едва затемненные стекла в металлической бронзового цвета оправе. Я надел их.
– Неплохо, – заметил Даниэл. – Только время от времени их стоит снимать. У вас сейчас очень подходящие для роли глаза – уставшие и красные. Ночью спали?
– Да, – соврал я.
– А выглядите измученным.
– Вживаюсь.
– У Эндрю бессонница?
– Эндрю – не самый счастливый на земле человек.
