слишком дружелюбно, однако просмотрел регистрационные карточки, а потом покачал головой:
— «Плайа дель Соль» у нас нет.
У него за спиной располагались металлические ящики. И висела куча рекламных плакатов: «Федерал экспресс»,
«Ю-пи-эс»[17], резиновые штемпели, оформление подарков в присутствии клиентов. Майло нигде не заметил ни разноцветных лент, ни упаковочной бумаги.
— А когда они перестали абонировать ящик? — спросил он.
— Наверное, больше года назад.
— Откуда вы знаете?
— Потому что нынешний жилец абонирует этот ящик вот уже тринадцать месяцев.
Майло представил себе маленького гнома, живущего в почтовом ящике. Крошечная плита, холодильник, кроватка, кабельный телевизор размером с ноготок, по которому показывают сериал.
— А кто сейчас абонирует ящик? — спросил он.
— Вы же знаете, я не могу вам сказать, сэр.
— Проклятие! — возмутился Майло и достал двадцатидолларовую бумажку.
Нарушать правила, так с размахом…
Пакистанец посмотрел на купюру, которую Майло положил на прилавок, и тут же накрыл рукой худое лицо Эндрю Джексона. Затем повернулся спиной к Майло и выдвинул один из пустых ящиков. Майло тем временем быстро нашел нужную карточку.
«Мистер и миссис Ирвин Блок».
Адрес на Синтиа-стрит. Всего в нескольких кварталах отсюда.
— Знаете их? — спросил Майло.
— Старые, — ответил пакистанец, не поворачиваясь. — Она приходит каждую неделю, но они ничего не получают.
— Ничего?
— Ну, иногда, очень редко, всякую дрянь.
— В таком случае зачем им абонентский ящик? Служащий повернулся к нему с улыбкой.
— Всем нужен абонентский ящик, и друзьям своим скажите.
Он потянулся к ящичку, но Майло крепко держал его в руках и быстро пролистал карточки на букву «Б». Никакого Бартлета. Впрочем, «Плайа дель Соль» там тоже не оказалось.
— Прекратите, пожалуйста, — попросил пакистанец. — А если кто-нибудь войдет?
Майло выпустил ящичек, и служащий убрал его под прилавок.
— Вы давно здесь работаете?
— Ну… — пробормотал пакистанец, словно вопрос неожиданно оказался слишком для него трудным. — Десять месяцев.
— Значит, вы не имели дела ни с кем из «Плайа дель Соль»?
— Не имел.
— А кто работал здесь до вас?
— Мой двоюродный брат.
— Где он?
— В Кашмире.
Майло наградил его хмурым взглядом.
— Правда, — сказал парень. — Он сказал, что сыт по горло.
— Западным Голливудом?
— Америкой. Нравами.
И никаких вопросов о том, почему Майло расспрашивает про «Плайа дель Соль». Судя по всему, работа научила его не быть любопытным, решил Майло.
Он поблагодарил пакистанца, но тот сказал:
— Могли бы продемонстрировать мне свою благодарность и каким-нибудь другим способом.
— Ладно, — не стал спорить Майло и низко поклонился. — Большое вам спасибо.
Уходя, он услышал, как парень проворчал ему в спину что-то на языке, которого Майло не знал.
Он отправился на Синтиа-стрит, к дому, где жили мистер и миссис Ирвин Блок, выдал себя за переписчика населения и пять минут поболтал с Сельмой Блок, которой, судя по всему, недавно исполнилось лет сто. Она оказалась такой сгорбленной и крошечной, что легко могла поместиться в почтовом ящике вместе со своим длинным синим халатом и прической цвета шампанского. У нее за спиной на сине-зеленом диване сидел мистер Блок — немой, неподвижный, с пустыми глазами призрак примерно такого же возраста, который время от времени прочищал горло, но больше не проявлял никаких признаков жизни.
Пять минут рассказали Майло про Блоков гораздо больше, чем ему хотелось бы знать. Оба работали в кинобизнесе: Сельма — костюмершей на нескольких крупных студиях, Ирвин — бухгалтером в «МГМ». Трое детей живут на востоке. Один из них ортодонт, средний «ушел в мир финансов и стал республиканцем, а наша дочь вяжет и шьет ручные…».
— У вас нет другого адреса, мэм? — спросил Майло, делая вид, что записывает ответы, но рисуя в своем блокноте какие-то каракули. Миссис Блок все равно не могла его раскусить, ее голова находилась примерно на уровне его живота.
— Нет, дорогуша. У нас есть почтовый ящик рядом с супермаркетом «Здоровая пища».
— Почему, мэм?
— Потому что мы любим здоровую пищу.
— Зачем вам почтовый ящик, мэм?
Крошечная лапка Сельмы Блок вцепилась в рукав Майло, и у него появилось ощущение, будто кошка пытается воспользоваться его рукой, чтобы забраться наверх.
— Политика, дорогуша. Политические брошюры.
— Понятно, — пробормотал Майло.
— А какую партию вы поддерживаете, дорогуша?
— Никакую.
— А нам, дорогуша, нравится партия «зеленых» — они такие активные.
Сельма еще сильнее вцепилась в его рукав.
— Вы держите ящик для корреспонденции партии «зеленых»?
— Конечно, — заявила Сельма Блок. — Вы еще слишком молоды, но мы помним, какой была жизнь раньше.
— Когда?
— В прежние времена. Эти ужасные антиамериканские фашисты, живущие в Америке. Мерзкий Маккарти.
Отказавшись от чая с печеньем, Майло убрался от миссис Блок и принялся бесцельно кружить по улицам, пытаясь решить, что же делать дальше.
«Плайа дель Соль». Алекс оказался прав, звучит действительно как название какой-то недвижимости. Так что, вполне возможно, тут замешаны Коссаки — а им помогает полицейское управление Лос-Анджелеса. Проблемы. Снова.
Чуть раньше Майло узнал адрес «Предприятий Коссаков», оказалось, что они находятся на бульваре Уилшир, но номера он не запомнил, эти времена остались в прошлом. Он позвонил в службу информации и выяснил, где точно.
Небо потемнело, и движение стало не таким напряженным, Майло добрался до места за пятнадцать минут.
Братья Коссак разместили свой штаб в трехэтажном комплексе из розового гранита, который занимал целый квартал к востоку от Художественного музея округа Лос-Анджелеса. Много лет назад здесь были бросовые земли — окраина Мили Чудес, нисколько не соответствующей своему названию. В сороковые годы началось строительство целой улицы самых разных магазинов, попасть на которую можно было с парковки, расположенной в конце улицы. Двадцать лет спустя, когда город начал расти в западном направлении, в
