— Мы постараемся сделать все максимально быстро, мэм.
Сорая Хэмидпор воздела руки к небу:
— Это настоящая катастрофа!
— Вот что я вам скажу, — заметил Майло. — Если мы сможем поговорить с владельцем и узнаем у него подробности о жильце, это вполне поможет сократить…
— Владелец — это… Я могу узнать подробности, но он не любит… — Агент набрала в грудь воздуха и назвала имя известной кинозвезды.
— Он знал мистера Губеля? — спросил Майло.
— Нет, он его никогда не видел. Собственность управляется, а хозяин живет во Флориде. — Она прикрыла рот ладонью. — Какие-то дела с общественной собственностью, последний развод… К тому же у него там есть место, где держать собственный самолет.
ГЛАВА 30
Подробности сдачи дома Николасу Губелю мы узнали, позвонив в управляющую компанию.
Кинозвезда первой величины владел этой собственностью пять лет, купив ее во время развода с четвертой женой. Планировалось, что она будет там жить, но дама передумала и переехала с актером помоложе в Колорадо, где звезда купила ей ранчо. По совету администратора дом стал сдаваться в аренду.
За это время жильцы там менялись трижды.
Две молодых семьи, со «связями в промышленности», и последние двадцать два месяца — Николас Губель.
Губель сам позвонил в компанию, представился независимым инвестором и сослался на вполне внушительный банковский счет. Он заплатил за первый и последний месяцы, а также внес залог на случай повреждения имущества.
Агент по недвижимости, которая все еще боялась, что ее уволят, пообещала переслать нам по факсу заявление Губеля на аренду и другие имеющиеся документы.
— Самое время поговорить с Тони Манкузи, — прищурился Майло.
Когда мы двинулись в сторону Голливуда, он позвонил Шопу Винчи:
— Забудь про весь этот хром. Есть кое-что полезное, что ты можешь сделать прямо сейчас.
Майло продиктовал Шону текст ордера на обыск тихого домика и посоветовал обратиться к конкретному судье, который не будет тянуть волынку.
— И попробуй найти свежее фото Губеля. Эта сволочь постоянно меняет внешность, но, может быть, удастся достать что-нибудь похожее… Да, это странно. И во всем виноват ты, Шон… Ладно, я шучу. Ты молодец!
Хотя «тойота» Тони Манкузи стояла на том же месте, где я ее в последний раз видел, на звонок в дверь никто не ответил.
Мы протиснулись вдоль дома по узкой дорожке, которую еще больше сузили растущие в беспорядке кусты, и добрались до черного хода. Хлипкая дверь выходила на аллею, заставленную переполненными мусорными баками, ветер разносил по асфальту их содержимое.
Я заметил:
— Это место мне кое-что напоминает. Черный ход в салон Леоноры Брайт.
— Понял. — Майло оглядел аллею и подошел к двери, в центре которой висело объявление: «Просим постоянно запирать дверь». Легкий поворот ручки, и дверь распахнулась.
В холле откуда-то сверху отлично слышалась музыка Мариачи. Ослепительно белый коридор, небрежно покрашенные синие двери.
Когда мы подошли к обиталищу Тони Манкузи, из соседней квартиры вышла женщина с двумя прозрачными пластиковыми пакетами. Бросила на нас взгляд и двинулась к выходу.
— Мэм?
Женщина остановилась, увидела жетон и поморщилась. Лет пятьдесят, низенькая и плотная, смуглая кожа, темные волосы туго стянуты в пучок. Пакеты были наполнены сувенирами и пакетиками с конфетами.
Майло показал пальцем:
— Senor esta aqui?
Женщина покачала головой и торопливо удалилась.
Майло громко постучал в дверь Манкузи, стараясь заглушить музыку. Никакого ответа. Он постучал еще громче, затем крикнул:
— Мистер Манкузи, это лейтенант Стержне! — Результат тот же. Он приложил ухо к двери: — Если парень здесь, то сидит тихо.
Входная дверь распахнулась, и вновь появилась женщина с пакетами.
— Сеньора? — сказал Майло.
— Я говорю по-английски, — заявила та. — Простите, что сразу не ответила, но вы меня напугали. Как вы вошли?
— Задняя дверь была открыта, мэм.
— Снова. Только этого нам и не хватало.
— У вас проблемы с грабителями?
— Кого-то с верхнего этажа обокрали несколько недель назад. Я думаю, они торговали наркотиками, потому что так и не вызвали полицию и сразу же переехали. До этого была еще пара случаев. Каждый раз, как я вижу дверь открытой, я ее запираю, но других это не волнует.
Майло спросил, как ее зовут.
— Ирма Дюран.
— Похоже, сегодня у кого-то вечеринка?
— Класс моего внука веселится в награду за достижения в чтении. Я помощница учительницы в его школе и сейчас направляюсь туда. А вернулась потому, что этого мужчину искал еще один человек. Это была его мать, и она казалась очень обеспокоенной.
— Его мать, — повторил Майло. — Когда она приходила?
— Когда я выходила, чтобы отвести внука в школу, где-то около половины восьмого. Раймонду далеко ехать, вот мы и выходим рано. Она спросила о том же, что и вы, — не видела ли я мистера Манкузи. Сказала, что она его мать и что он не позвонил, когда пообещал. Я ответила, что не видела, она огорчилась и ушла. Он в порядке?
— Вы знаете мистера Манкузи?
— Я иногда его вижу, мы здороваемся, вот и все. Он держится обособленно.
— Мэм, как выглядит его мать?
— Я не очень к ней присматривалась — занималась Раймондом и его рюкзаком, заставляла доесть булочку и допить молоко. Она была встревожена, и мне стало ее жалко, вот почему я вернулась: сказать вам, чтобы вы с ней связались.
— Мы очень вам признательны, миссис Дюран. Она, случайно, не оставила номер телефона?
— Извините, нет.
— Вы что-нибудь помните из ее внешности?
— Гм… высокая. И у нее хорошая машина, белый «лексус». Я видела, как она уезжала. Это меня немного удивило.
— Что именно?
— Что у нее есть деньги. Потому что мистер Манкузи выглядит так, будто одевается в лавке старьевщика. Теперь, когда Я пытаюсь вспомнить, я могу сказать, что мать казалась его полной противоположностью.
