него. Слезы все еще катились по ее щекам, но постепенно она успокаивалась.
– Где больно? – спросил он.
Малышка подняла ручку и повернулась к Авизе, чтобы та видела ярко-красную полосу на ее ладони. Нет, не порез. Это скорее была ссадина от того, что она провела ручкой по шероховатому камню.
– Болит? – спросил он.
Она кивнула. Он поднял ее ручку к губам и поцеловал с громким звуком. Девочка успокоилась и принялась хихикать.
– Лучше? – спросил он.
Она кивнула.
Поставив девочку на пол, он нежно шлепнул ее, чтобы убрать с дороги. И девочка, переваливаясь, потопала к башне. Кристиан положил руку на плечо Авизы.
– Малышка чуть оцарапала руку. Почему это так расстроило тебя?
Авиза чуть было не выболтала правду, потому что тепло его пальцев расслабляло ее, но вовремя спохватилась.
– Она мне кое-кого напомнила.
Его лицо исказилось от тщетно скрываемой ярости, и Авиза подумала, как и чем она выдала себя, вымолвив столь немногие слова. С пальцами, сжимающими меч, и развевающимися полами плаща, он был похож на ангела мщения. А возможно, на одного из приспешников самого дьявола, потому что она никак не могла представить его подставляющим врагу другую щеку. Он был воителем, человеком, готовым умереть ради того, чтобы доказать, что в его груди сердце волка. Его нелегко было бы заставить почувствовать себя глупцом без последствий для того, кто осмелился бы выставить его таким.
Но когда Кристиан заговорил, она поняла, что беспокоилась зря.
– Должно быть, тебя волнует нечто большее, чем судьба и спасение сестры. Может быть, во время нападения на ваш замок погиб кто-то еще, дорогой твоему сердцу?
– Да, – ответила она.
Это слово имело вкус прокисшего молока. Пока Авиза не вышла за ворота аббатства, она всегда была честна, даже если правдивое признание сулило ей наказание. И лгать Кристиану становилось для нее все тяжелее и ужаснее.
Голос его стал напряженным, а линии на лбу обозначились сильнее.
– Многое, я вижу, напоминает тебе о тех, кого ты потеряла.
– Я пытаюсь не думать об этом, стараюсь сосредоточиться только на том, что должна делать.
Уж это, во всяком случае, ложью не было, хотя она хотела, чтобы он понял ее слова по-своему. Так и случилось, и сердце ее сжалось от осознанного чувства вины.
– Сомневаюсь, чтобы многие женщины обладали такой отвагой, как твоя.
– Для тебя отвага важна, да?
– Как для любого человека, поклявшегося служить нашему королю. – Его губы скривились в болезненной гримасе. – Однако для любого, в чьих жилах течет кровь Ловеллов, вдвойне важно показать, что отвага не утрачена нашей семьей.
– Твой отец...
– Не будем сейчас говорить о нем, Авиза.
Она старалась не отшатнуться от него, не смутиться из-за его тона. Оглядев двор замка, Авиза убедилась, что там не много людей. Ни один из них не был достаточно близко к ним, чтобы слышать, о чем они говорят, но, вероятно, для него это не имело значения. Стыдиться своей семьи – для нее это было совершенно непонятно. Она едва помнила своих родителей. Ее семьей были те, кто жил рядом с ней в стенах аббатства Святого Иуды. Каждый из членов ее семьи был одарен каким-нибудь талантом, который они находили возможность совершенствовать. Стремление к этому вселяло гордость в обитателей аббатства, хотя гордость и считалась греховной.
– Что смешного ты нашла в моих словах? – спросил Кристиан все тем же напряженным голосом.
– Смешного?
– Ты улыбаешься. Я не думал, что позор и бесчестье семьи можно счесть забавными.
– Я и не считаю так!
Она и на этот раз хотела бы быть честной!
– Ты много узнала о моем отце за то время, что мы путешествуем вместе. – Он приподнял ее лицо за подбородок. – Ты и обо мне узнала так же много?
– Я думала, что узнала.
– Но?
Она слегка отстранилась от него и вручила ему его нож. Пока он вкладывал его в ножны, Авиза спросила:
– Когда ты бурей ворвался в обеденный зал и на возвышение, где стоит хозяйский стол, ты нацелился мечом на меня или на лорда Делиля?
Кристиан не собирался отвечать на ее вопрос. Ему не хотелось вспоминать, как один только вид прелестной Авизы, обольщающей Делиля, вызвал в нем слепую ярость.
Сделав знак кому-то в другой части двора, он сказал:
– Мы теряем время.
– Я не назвала бы потерей времени попытку узнать, каковы твои намерения.
Он схватил ее за плечи. Авиза замерла, но он ее не выпустил. Притянув девушку ближе к себе, он сказал:
– Послушай и запомни. Авиза, я дал слово найти твою сестру и с радостью пожертвую жизнью, чтобы спасти ее от врага твоей семьи, но мои мысли принадлежат мне одному.
– Я должна знать, что могу тебе доверять и что ты не совершишь какой- нибудь глупости, если падешь духом.
– Об этом можешь не беспокоиться.
Он стиснул зубы, потому что с каждым ударом сердца в нем росло раздражение. Как ей удалось найти нужные слова, таившие угрозу обнажить его душу?
Она уперлась обеими руками ему в грудь и оттолкнула его. Однако он ее не отпустил, и ее большие глаза запылали от ярости. Эта ярость должна была напугать его, но этого не произошло.
– Мы все решили, – сказал он холодно. – Нам уже давно пора тронуться в путь.
– Вижу, что тебе не терпится проявить свою отвагу. – Глаза Авизы стали еще больше. – Мне жаль, Кристиан. Я жалею о своих словах. Я не хотела тебя обидеть.
– Не хотела? Если хочешь знать правду, то могу сказать, что мне не терпится расстаться с женщиной, не способной испытывать чувство благодарности за предложенную ей помощь. – Он выпустил ее и отвернулся. – Ступай прочь.
Однако Кристиан навострил уши, услышав звук легких шагов и шелест юбки, соприкасающейся с мечом, и холодно улыбнулся. Он не оглянулся и продолжал свой путь к конюшне, стараясь оберегать свою правую щиколотку и не опираться на нее.
Несколько домочадцев лорда Делиля рассеялись по внутреннему двору замка и, казалось, были заняты своими делами, но Кристиан понимал, что они наблюдают за ним и Авизой.
– Кристиан!
Он не ответил. Если бы он обернулся и посмотрел на нее, то утонул бы в ее синих глазах, будто говоривших, что в ней есть нежность, которую она обнаруживала столь редко. Должно быть, сейчас ветер облепил ее тело платьем, демонстрируя соблазнительные изгибы. И уж если ее вид повергал его в смятение, было мудро отвернуться и не смотреть на нее.
– Кристиан, – произнесла она совсем рядом, – право же, я очень сожалею о том, что сказала. Я была удручена.
– Если ты так легко впадаешь в удрученное состояние, то я был бы глупцом, если бы поверил тебе.
– О! – тихо воскликнула она, рванулась вперед и преградила ему путь, снова окликнув по имени, когда он попытался обойти ее.
Кристиан продолжал идти.
– У нас нет времени обсуждать это, как нет времени на то, чтобы искать тебя, когда ты то и дело исчезаешь бог знает куда.
– Я ведь сказала тебе, что иду к оружейнику.
Зная, чем рискует, он остановился и посмотрел на нее. Ветер растрепал ее волосы, и они выбились из-под бабетты и обрамляли лицо. Пряди волос подчеркивали красоту ее черт и манили дотронуться до них пальцами.
Кристиан заложил руки за спину и сжал их в замок, прежде чем поддался искушению.
– Я говорю о том, как ты ускользнула из комнаты, никому не сказав, куда направляешься.
– Ты разгневался, потому что я ускользнула, не разбудив вас?
– Да. – Он понял, что его слова удивили ее. – Авиза, если ты хочешь спасти сестру, ты должна проявлять учтивость и сообщать нам, куда идешь.
– А каждый из вас будет отвечать мне такой же учтивостью?
– Не могу ничего утверждать насчет Гая.
– Было бы лучше, если бы мы не знали, чем он занимается, когда остается один.
Кристиан хмыкнул и протянул ей руку. Невозможно было сердиться на Авизу. Она была несносной. Она бросала ему вызов. И все же эта девушка была разумной, когда у нее не оставалось выбора.
К ним направлялся Болдуин, ведя в поводу лошадей. Гай стоял возле своей лошади, беспечно пожимая плечами. Он разговаривал с двумя женщинами, соперничавшими из-за его внимания. Ни одна из них не походила на ту бабенку, с которой они видели его раньше. Внезапно Кристиана охватила зависть к брату, умевшему обращаться с женщинами. Возможно, если бы Кристиан обладал хоть частью этого искусства, ему было бы легче с Авизой.
Правда, в этом он усомнился, потому что она не походила на простых женщин, стремившихся добиться мужского внимания в обмен на свою покладистость и любезность. Он подозревал, что Авиза пустила бы мужчину в свою постель только на собственных условиях. И ему хотелось бы их узнать.
– Три лошади? – спросила Авиза.
– Я договорился с Делилем о жеребце для тебя, – ответил Кристиан, радуясь, что ее вопрос положил конец мыслям, способным довести его до беды. Условия, на которых Авиза могла бы пустить мужчину в свою постель могли оказаться гибельными для его мужского достоинства.
– Серый предназначен для тебя.
– Благодарю.
Он удивился, как приятна была ему ее благодарность. Его рука уже гладила ее лицо, прежде чем он успел понять, что делает. Отпрянув, Кристиан сказал:
– Помоги Авизе сесть на лошадь, Болдуин.
– Помогу.
Мальчик не мог скрыть своей радости от того, что они наконец трогаются в путь.
– Я вернусь, как только попрощаюсь с нашим хозяином.
Направляясь навстречу барону, пересекавшему двор замка, Кристиан попытался успокоить дыхание. Каждый раз, когда он оказывался возле Авизы, его тело переставало ему повиноваться.
