мистера Мейсона стали багровыми.
Кэролайн оглядела мистера Мейсона и его дочь. Подозрение глубоко укоренилось в ее натуре, но любопытство взяло вверх.
— Почему же?
— Я хочу стать герцогиней, — жалобно сказала Эбигейл. — Цель была близка, но план моего отца провалился.
Мистер Мейсон объяснил, каким был его план, пока кузина герцога все не испортила.
— Элизабет беременна? — почти выкрикнула Кэролайн.
— Да.
Как ни ненавистно было Кэролайн сделанное ей предложение, она знала, что у нее не было выбора. Она не допустит, чтобы Уильям женился на Элизабет. К сожалению, ей будут помогать эти два ничтожества.
— Каким образом вы хотите добиться, чтобы ваша дочь не имела детей? Герцог — молодой, страстный мужчина. Он потребует исполнения супружеских обязанностей.
Эбигейл побледнела.
— Один человек в гостинице рассказал мне о хирурге, который может сделать женщину бесплодной, — сказал мистер Мейсон.
Кэролайн содрогнулась. Что это за отец, который подталкивает свою дочь совершить столь ужасный поступок? Но ей что задело? Они алчут денег и положения в обществе, и не Кэролайн останавливать их.
— Я смогу добиться того, что нужно и вам, и мне. Однако, — она сделала останавливающий жест рукой; — я ничего не сделаю, чтобы помочь вам, пока хирург не даст мне гарантии, что операция прошла успешно. Я не оставлю вам шансов, что она забеременеет и родит ему наследника.
Лицо молодой девушки побелело, но она промолчала.
— Значит, договорились? — нетерпеливо спросила Кэролайн.
Мистер Мейсон посмотрел на дочь, потом кивнул:
— Да. Мы сделаем все, чтобы моя дочь стала герцогиней.
— Очень хорошо. Сегодня же и начнем. Свяжитесь с вашим хирургом.
Уилл ехал домой и смотрел в окно кареты. Последние два дня были для него сущим адом. Он почти не спал, пил слишком много виски и не занимался делами. Отослав деньги и билеты мистеру Мейсону, он с облегчением решил, что с ними покончено. В следующие несколько дней они навсегда исчезнут из его жизни.
Что теперь? Если бы он мог простить Элизабет… Он все же сомневался, что она сблизилась с ним единственно для того, чтобы заставить его остаться. Он любил Элизабет. Он хотел связать с ней свою жизнь. А она использовала его. Разбила его сердце.
Когда кучер завернул на Маддокс-стрит, Уилл постучал в потолок кареты.
— Да, ваша светлость? — спросил слуга, когда карета остановилась.
— Я здесь выйду.
— Вы уверены, ваша светлость?
— Разумеется. — Уилл хотел одного: раз и навсегда выбросить Элизабет из головы. Проститутка — вот что ему сейчас нужно.
Он вышел на улицу и осмотрелся, отыскивая нужный ему дом. Он пошел туда, где в комнатах горело множество свечей. Когда он открыл дверь, его окутало благоухание. Часть женщин с интересом повернулись к нему. Несколько джентльменов приветствовали его кивком головы, но не произнесли ни слова. И зачем? Большинство из них могли провести вечер со своими женами, но оказались здесь.
— Добрый вечер, ваша светлость, — раздался мелодичный женский голос позади него.
Уилл обернулся и увидел улыбавшуюся ему леди Уайтли.
— Добрый вечер.
— Я могу быть вам полезной? — Она взяла его за руку и повела в комнату, где он раньше выпивал с Сомертоном. — Сейчас я принесу вам виски. Вы ведь предпочитаете виски, не так ли?
— Да.
Она подошла к бару, шепнула что-то на ухо лакею и быстро вернулась с бутылкой и стаканом. Наполнив стакан до краев, она протянула его Уиллу.
— Скажите мне, ваша светлость, — промурлыкала она, — известно ли вам, как мы работаем?
Уилл глотнул виски и невежливо засмеялся.
— Думаю, известно.
Леди Уайтли улыбалась ему.
— Не то. Как работает заведение.
— Так расскажите мне. — Уилл откинулся в кресле и допил виски.
Она вновь наполнила его стакан и сказала:
— Когда вы в первый раз приходите в моё заведение и желаете побыть с одной из моих девочек, я помогаю вам выбрать ту, которая понравится вам больше других.
— Мне подойдет любая.
— У нас так не принято. Расскажите мне, чего бы вам хотелось, и я сделаю все, чтобы удовлетворить вашу фантазию. Скажите мне, что вам нравится в женщине?
Уилл закрыл глаза и вообразил Элизабет.
— Рыжие волосы и зеленые глаза. Выше среднего, но не слишком высокая. Стройная, округлые груди с розовыми сосками.
Он моргнул и открыл глаза. Он сказал это вслух?
— Хмм, — произнесла леди Уайтли. — У нас только одна рыжеволосая, и, если честно, я не знаю, какого цвета у нее глаза. Должно быть, голубые. Это важно?
Черт, он описал Элизабет. Он залпом выпил второй стакан виски.
— Нет, не важно.
— Вам нравится, когда женщина покорна? Или повелевает? Или, может быть, шаловлива?
— Выберите сами, — ответил Уилл, желая поскорее отделаться от расспросов. Он просто хотел скорее оказаться с хорошенькой женщиной и забыть об Элизабет.
— Хорошо. Если вы захотите послушания, на всех наших кроватях есть специальные завязки.
— Замечательно, — буркнул Уилл.
— Отлично. Я проверю, не занята ли она. — Леди Уайтли поднялась и грациозно пошла к выходу.
Уилл оглядел кричаще оформленную комнату и задумался о том, что привело сюда других оказавшихся здесь мужчин. И тихо засмеялся. Он знал, почему они здесь. По той же причине, что и он, — чтобы забыть кого-то.
Он налил себе еще виски, надеясь, что алкоголь оглушит его, притупит боль в сердце. Надо забыть Элизабет. Она обманывала его, манипулировала им. Она никогда не любила его. Все, что она делала, она делала в своих интересах.
Разве?
Она пыталась флиртовать с ним, чтобы остаться в доме, но он прекрасно все видел. Он знал, что она делает, и не остановил ее. Она также настояла на том, чтобы его сестры появлялись в обществе, чего он сам никогда бы не позволил. Ей не понадобилось хитрить, чтобы получить его согласие. Убедила ее логика. И она была права, когда для того, чтобы их приняли в обществе, позаботилась об их представлении ко двору.
Элизабет также убедила его, что мальчикам нужен учитель, что они должны быть заняты. И снова оказалась права. Каждый вечер, когда они оставались дома, она читала Саре на ночь. Это не похоже на поступки эгоистичной женщины. Он не мог представить себе Эбигейл, занимающуюся его братьями и сестрами.
Уилл не забывал про виски, замечая первые признаки его воздействия. Неужели Элизабет манипулировала им?
Возвращаясь к тому дню, когда они оказались в музыкальной комнате, он помнил только ее боль,
