Виктории. Ее подруга никогда не говорила, что рядом находится бордель. Может быть, Виктория не знает о нем. В этом районе их как будто нет.
— Я испробую ваш план, — наконец сказала Элизабет.
— Хорошо. — Сомертон вышел и подал ей руку.
— Я попрошу, чтобы одна из девушек рассказала вам, как лучше всего действовать.
— Чудесно, — сказала она, идя рядом с ним. Теперь она будет брать уроки у проститутки. Как она дошла до этого?
К черному ходу Элизабет шла с низко опущенной головой. Она надеялась, что Виктория не смотрит в окно и не увидит ее. Они прошли внутрь дома. Сверху доносились голоса.
— Добро пожаловать, лорд Сомертон.
Элизабет обернулась, чтобы увидеть, кто заговорил с Сомертоном таким обольстительным голосом. И обомлела. На красном платье женщины был разрез до середины бедра, и при каждом шаге он широко открывался.
— Добрый вечер, Венера, — сказал Сомертон.
Он знает эту женщину? Этот человек еще более испорчен, чем она предполагала.
— Леди Уайтли просила меня помогать вам во всем, — сказала женщина.
— Моей подруге может понадобиться истинно женский совет по искусству обольщения. — Сомертон с улыбкой шагнул к Венере.
— Не думаю, что с этим будет сложно, — ответила Венера, улыбаясь. — Идите со мной.
Элизабет пошла к женщине, потом оглянулась, Сомертон ободряюще улыбнулся ей.
— Завоюйте его, Элизабет, — сказал он. — Заставьте его молить о прощении.
Она представления не имела, как этого добиться. Она прошла вслед за Венерой к третьей двери — всего было три комнаты. Из-за второй двери доносились стоны мужчины и требовательный голос женщины. Венера остановилась перед следующей дверью и открыла ее.
Элизабет ожидала обнаружить за ней много кричащего красного бархата. Однако кровать оказалась застелена белым кружевным покрывалом, два кресла были обиты голубым бархатом, а узор ковра складывался из синих и зеленых цветочков. Комната не отличалась от обычной спальни леди.
— Это комната непорочности, — со смехом сказала Венера.
— Непорочности?
— Она предназначается для молодых людей, которые пришли сюда впервые, и для пар, которые хотят вдохнуть немного пыла в свои отношения. Здесь они как бы преображаются.
— О, — произнесла Элизабет, чтобы не молчать.
— Вы ведь не девственница, да? — Венера легкими шагами подошла к большому шкафу и открыла его.
— Нет.
— Вот и славно. Вы предпочитаете белое, черное или красное?
— Для чего? — спросила Элизабет, подходя к шкафу.
— Ваше платье. — Венера оглядела Элизабет с головы до ног. — Лично мне кажется, что белый цвет вас убивает. Красный слишком кричит, а вот черный — то, что надо.
— Хорошо, пусть будет черное.
Венера достала из шкафа платье, очень похожее на то, которое было на ней. Элизабет рассматривала ткань, удивляясь, как ее сделали такой прозрачной.
— Повернитесь, позвольте мне помочь вам.
Элизабет покорно дала Венере раздеть себя и надеть обнажающее тело платье.
— Ну и ну! — воскликнула Элизабет, поймав свое отражение в зеркале. Лиф треугольной формы обнажал груди гораздо больше, чем было принято. В разрезе, доходившем до бедра, при каждом шаге была видна вся нога.
Венера оценивающе посмотрела на нее.
— Чего-то не хватает, — сказала она. — Ваши волосы.
Элизабет дотронулась до своих волос:
— Что с волосами?
— Слишком строгая прическа для такого случая — Венера подошла к Элизабет и вынула несколько шпилек из ее зачесанных кверху волос, опустив несколько прядей на ее шею и лицо. — Теперь маска, и вы будете готовы.
Пока Венера надевала на нее маску, Элизабет стояла с закрытыми глазами. Когда она открыла их, то не поверила своим глазам. Не знай она, что это ее отражение, не узнала бы себя.
— Только как же мне соблазнить его? — произнесла она вслух.
— Это, дорогая, самое легкое. Венера подошла к креслам и поставила на столик между ними бутылку виски. — Он пьет виски. Когда он войдет, усадите его и наливайте ему. Делая это, убедитесь, что вырез вашего платья приоткроется несколько больше и он увидит все имущество.
— Имущество?
— Ваши сиськи, — рассмеялась Венера. — Это ваши лучшие активы в данном деле, от них зависит, будете ли вы любовницей графа или проституткой с Ковент-Гарден.
Но Элизабет не хотела быть любовницей. Она хотела быть женой. Женой Уилла.
— Еще какие-нибудь советы?
— Когда вы сядете напротив него, позвольте ему видеть ваши интимные места. Мужчины просто с ума сходят от этого.
С таким разрезом на платье это не сложно. Она представила себе, как разрез сдвигается вправо и открывается прямо перед ним.
— Вы побледнели. Может быть, немного румян?
— Нет. Я справлюсь.
— Все будет прекрасно, — улыбнулась Венера. — Запомните, нужно разжечь его так, чтобы он умолял.
Глава 27
— Я полагаю, пора пойти наверх, — обворожительным тоном произнесла леди Уайтли.
Черт. Уилла уже никто не интересует. Ему нужно вернуться домой и забыть об этом дне. Может быть, со временем он сумеет простить Элизабет. Если же нет, ему придется забыть о ней.
Хотя вряд ли это возможно. Забыть Элизабет — все равно, что забыть собственное имя.
Леди Уайтли потянула его за руки, поднимая на ноги. Ему следовало бы протестовать, но его мозг был одурманен виски. Он пошел за ней, как послушный щенок.
Она открыла перед ним дверь и шепнула:
— Наслаждайтесь.
Уилл прошел внутрь комнаты и удивленно моргнул. После красной мебели в гостиной обстановка приятно удивила его. И запах в ней стоял похожий на то, как пахла Элизабет.
Легкий звук заставил его повернуться — за голубым креслом стояла женщина. Она медленно двинулась к нему, свечи за ее спиной вырисовывали ее фигуру. Она была в прозрачном черном платье, которое нельзя было бы надеть в другом месте. Даже на расстоянии он мог видеть совершенные округлости ее грудей и торчащие соски, жаждущие его губ. Прекрасная женщина была похожа на нее и пахла, как она, — он понял, что безнадежно влюблен.
Уголки ее рта дрогнули в обольстительной улыбке, и его тело отозвалось на зов. Он не мог хотеть ее. Ведь это не Элизабет. Но она была так похожа на нее, что его тело не желало этого знать.
— Снимите маску, — приказал он. Когда он увидит ее лицо, его возбуждение уляжется. Он не хотел желать ее.
— Нет. Леди Уайтли сказала мне, что, когда я в первый раз буду с посетителем, я должна оставаться в маске. Почему бы вам, не пройти сюда и не сесть? Я налью вам виски.
