Ее пленительный голос был как призыв сирены. Он послушно пошел. Ее взгляд остановился на его лице, когда она заметила, что он возбужден.
Когда он сел, она склонилась над графином, и ее полные груди выкатились вперед. Он чуть слышно застонал. Она подала ему хрустальный стаканчик с виски.
— Откуда вы знаете, что я пью виски? — спросил он.
Она тихонько засмеялась.
— Леди Уайтли знает о предпочтениях ее гостей.
— Как вас зовут? — Это поможет ему. Ее имя остудит его.
— Какое имя вам нравится? — шутливо спросила она. — Этой ночью я буду той, которую вы желаете.
Уилл осушил свое виски.
— Элизабет, — прошептал он.
— Как?
Ему не следовало говорить этого вслух. Назвать ее Элизабет — почти так же плохо, как прийти сюда. Он взялся руками за подлокотники, чтобы встать.
— Мне надо идти.
— Нет.
С каких это пор он стал слушаться проституток? Но он быстро сел.
— Скажите мне, почему вам хочется называть меня Элизабет? — шепотом спросила она.
Даже ее голос напоминал ему о ней. Что он теряет, если ответит?
— Я люблю ее.
В полумраке комнаты он вряд ли заметил, как за маской глаза у нее широко раскрылись.
— Вы любите… Тогда почему вы не с ней?
— Мы поссорились, — сказал он. На самом деле они не ссорились. Она пыталась объяснить, что она сделала.
— Вы хотите вернуть ее? — Колдунья расставила ноги, позволив ему увидеть слишком много.
Он вцепился в ручки кресла, стараясь избавиться от смущения.
— Нет, — солгал он.
Она встала и зашла за его кресло. Ее мягкие губы коснулись чувствительной точки у него за ухом. Она положила руки ему на грудь. Он сжал ее руки в своих.
— Как вы думаете, она хочет вернуть вас? — шепнула женщина ему на ухо. — Возможно, она сожалеет о том, что наговорила.
— Вы ничего не знаете об этом. — Черт! Зачем он снова пил виски?
Ее рука легла на его шейный платок и медленно ослабила узел. Разматывая платок, она грудью потерлась о его плечи.
— Вы очень хотите вернуть ее?
— Я уже сказал вам, что не хочу… — Его голос смолк, когда ее руки начали расстегивать его рубашку. Ее теплые, мягкие руки скользнули вниз по его груди и оказались на его сосках.
— Вы уверены, что не хотите, чтобы она вернулась? — Она поцеловала его в шею. — Я чувствую, что это не так.
Ее пальцы трогали и потирали его соски, доводя его до сумасшествия. Как мог он о чем-то думать, когда она делала такие вещи?
— Так вы хотите ее вернуть? — настаивала она.
— Да, я хочу ее вернуть, — признался он. — Но вряд ли это возможно.
Он удержал ее руки, не давая им двинуться дальше. Желание переполняло его. Но он не хотел эту женщину. Он хотел Элизабет. Его Элизабет. Женщину, с которой они занимались любовью на диване и на столе. Ту, которая была так добра к нему и его сестрам и братьям. Его решение окрепло.
— Я сейчас уйду. — Он отодвинулся и стал завязывать шейный платок.
— Куда же вы? — шепнула она.
— Искать Элизабет. Мою Элизабет. — Он направился к двери, но она преградила ему путь. Конечно, он ведь забыл заплатить ей. Он полез в карман и вынул сумму, которой было больше, чем достаточно, за то, что она потратила время на беседу с ним.
— Что вы собираетесь сделать, когда найдете ее? — спросила женщина.
— Извинюсь, и буду просить прощения за свое ужасное поведение. Объясню ей, что ее поступки не имеют ничего общего с поступками ее матери. Попрошу ее стать моей женой.
Элизабет услышала более чем достаточно. Она не хотела, чтобы он унижался перед ней, особенно если учесть, что виновата была она, а не он. Ее ладони скользнули вверх по его рукам.
Он сжал ее правую руку и уставился на маленькую родинку чуть повыше локтя.
Элизабет?
Он не верил своим глазам. Элизабет — так он хотел называть ее. Она ведь сказала, что это будет ее имя на эту ночь.
— Я решил остаться.
— Что?
— Я хочу, чтобы вы соблазнили меня. — Он склонился к ее уху и шепнул, чего именно он хочет от нее.
Почему он остается? Сомертон сказал ей, что как только Уилл поймет, что на самом деле хочет быть с ней, он уйдет. Не захочет предаваться любовным утехам с ней. Или, вернее, чтобы она ублажала его.
Если она сейчас отступит, он поймет, кто она:
— Чего вы ждете? — Он снял сюртук и бросил его на кресло.
— Я подумала — вы хотите попросить у нее прощения.
Он прищурился.
— Я решил какое-то время провести здесь.
Вдруг ей пришло в голову, что он узнал ее. Он мог запомнить родинку на ее руке в форме сердечка. Он играет с ней. И ей захотелось продолжить игру.
— Как вам угодно, — сказала она и потянулась к его рубашке.
— Я сам, — сказал он, стягивая ее через голову.
Она коснулась пуговиц на его брюках. Они быстро были спущены до колен, снять их мешали ботинки. Он сел на край кровати и ждал.
— Теперь ботинки, — сказал он.
Она опустилась у его ног, рывками стянула ботинки и отбросила их в сторону. Он встал, полностью обнаженный. Его великолепное достоинство гордо поднялось из гнезда курчавых волос.
— Чего вы ждете? — спросил он.
Вспомнив, что ему нравилось, Элизабет опустилась на колени и легко провела по нему кончиками пальцев. Потом коснулась его губами и поводила ими по всей его длине. Услышав его стон, она взяла его плоть в рот — из его груди вырвался хрип.
Она провела ладонями по его твердым ягодицам, а потом — по бедрам. Влага переполняла ее, желание бушевало в крови. Теперь она хотела его.
Он уловил ее состояние, отстранился и подвел ее к кровати. Она легла спиной на подушки, не сняв платья. Он лег на нее сверху и поднял ей руки так, что они оказались над головой, а затем быстро связал их полоской прикрепленной к кровати ткани. Шелковая ткань терлась о ее запястья.
— Что вы делаете? — жалобно спросила она.
— Не говорите мне, что вас не привязывали к кровати раньше.
— Не привязывали, — прошептала она.
Его губы двинулись к ее затылку.
— Разве это возможно? — спросил он между поцелуями.
— Я здесь недавно, — задыхаясь, отвечала она, когда его губы двинулись вниз к ее груди.
— Я бы ни за что не догадался, — сказал он.
Она изгибалась дугой, вжималась в него, ее груди терлись об него. С мучительной медлительностью он развел края треугольного выреза на ее платье. Улыбнувшись ей, рванул ткань и увидел ее соски.
