внимательнее. Тишина. Он выглянул из-за дуба… и получил снежок прямо в лицо.
Взрыв смеха сопроводил эту неожиданную атаку.
– Совершенный выстрел!
Она стояла через три дерева от него, расставив ноги и подбоченясь, на лице ее играла широкая самодовольная улыбка.
– Удачный выстрел, – сказал он, вытирая лицо под музыку ее смеха.
– Удачный? Не знаю, что это такое! Умение, простое умение, – заявила она, скрестив руки на груди и вздернув подбородок, словно бросая ему вызов.
– Скорее всего, просто случайность.
– Ты так думаешь, м-м-м? – подозрительно живо спросила она.
Его пальцы, вытирающие лицо, запорошенное снегом, замерли, и он, прищурившись, посмотрел на нее. Она нагнулась, зачерпнула полную пригоршню снега и стала со знанием дела лепить снежок.
– Давай посмотрим, – предложила она. Легкий намек на то, что он задел ее самолюбие, прозвучавший в ее словах, заставил его улыбнуться еще шире – удача или умение.
Александр в два прыжка подскочил к ней, схватил ее за руки, уже поднявшиеся, чтобы бросить снежок, и тот рассыпался, когда он прижал ее спиной к дереву.
– Удача или умение, мадам? – прошептал он, вдыхая ее аромат, смешанный с запахом зимнего леса. Ее глаза, просветлевшие при лунном свете, широко открылись от изумления, но страха в них не было. Он потерся щекой о ее висок.
– А твое умение… – Ее тело, застывшее после его внезапного натиска, стало постепенно расслабляться, а свободная рука обвилась вокруг шеи, притягивая его ближе. Она легонько укусила его нижнюю губу. – … Еще нужно доказать.
Она провела кончиком языка по его губам, словно пробуя на вкус нерастаявшие снежинки.
– Моя Кэт превращается в ведьму, – пробормотал он, а она улыбнулась ему, и его ноги, бедра, живот напряглись, как бывало, когда его лошадь принималась бить копытами во время кавалерийской атаки. Дыхание его участилось. Веки ее опустились, прикрыв темно-синие глаза.
Он принялся слегка посасывать ее губы. Его пальцы еще крепче обхватили ее шею. Рот его становился все настойчивее, язык, словно поддразнивая, скользил по ее нежным губам, принуждая ее уступить и предоставить ему во власть тепло и нежную влажность своего рта.
Ее пальцы, переплетенные с его, сжались еще крепче, а губы раздвинулись, не в силах противиться его натиску. Его язык скользил внутрь, чтобы заявить свои права на завоеванную территорию, но ее язык сам переплелся с его языком. От обещания, дарованного ее ртом, слабели его колени. Тело ее словно слилось с его телом, превращая его победу в желанное, такое желанное поражение.
Он поцеловал ее глубоким долгим поцелуем, а она… она встречала каждый его выпад с таким пылом, что его кровь заклокотала с мощью осадного орудия.
Та страстная женщина, которую он увидел на постоялом дворе в Таузендбурге, а потом долго мечтал о ней, стала открывать себя ему во всей своей волнующей чувственности.
Но затем он ощутил нерешительность, какую-то отстраненность и осторожно прервал поцелуй. Она откинула голову назад, прислонившись к стволу дерева, глаза ее оставались закрытыми. Словно слепая, она принялась проводить пальцами по его лицу, рука в перчатке дрожала. Тепло, окутывавшее их, стало понемногу рассеиваться, и усталость, пролегшая морщинками вокруг его глаз, вернулась.
Двумя пальцами она принялась массировать его виски.
– Мой усталый полковник, – шептала она. – Я сказала себе, что тебе необходима передышка от работы. Я сказала себе, что короткая прогулка по лесу восстановит твои силы. Но я не призналась себе, как сильно мне хочется побыть с тобой.
Она повернула голову в сторону и еще крепче зажмурилась, словно пытаясь отбросить беспокоящее ее воспоминание.
– Постоялый двор в Таузендбурге, – дрожащим голосом начала она и, открыв глаза, пристально вгляделась в его лицо. – То, что произошло на постоялом дворе в Таузендбурге, не было сном… не так ли?
– Ах, моя дорогая, дорогая Кэт, – сказал он и, оттолкнувшись от дерева, повернулся к ней спиной, желая скрыть неприкрытое желание, которое, как он знал, непременно отразится в его глазах. Он не мог думать о той ночи без сладострастного волнения.
– О Боже! – воскликнула она в полном замешательстве.
Он почувствовал легкое движение воздуха, когда она бросилась мимо него, направляясь в глубь леса.
– Кэт! – окликнул он и побежал за ней, причем каждый его шаг покрывал два ее шага. – Кэт, нет! Не думай, что я… – Она бежала очень быстро, и Александр понимал, что испытанное ею унижение делает ее бег еще более стремительным. – Пожалуйста! Ты не так поняла.
Она продолжала все быстрее углубляться в лес.
– Черт побери, Кэт, стой!
Становилось трудно различать ее среди деревьев. Ее фигура, казалось, сливалась с длинными лунными тенями, делавшими ее очертания неясными, почти нереальными. Лицо его было влажным и холодным от капель растаявшего на щеках и лбу снега. Они напоминали слезы, хотя он уже мог забыть, что это такое, так как много лет не плакал. Александр вытер лицо. Впереди, похоже, была какая-то прогалина, хотя, может, то была иллюзия. Очень многое из того, что он когда-то считал реальным и устойчивым, исчезло, и это порождало вызывающее озноб противоположное чувство, будто то, что он считал иллюзорным, может оказаться осязаемым. Он зацепился носком сапога за торчащий из-под снега корень, споткнулся и, невольно
