Свистун поднялся на второй этаж, причем на последней ступеньке поскользнулся и едва не упал, так как покрытие на ней отсутствовало. За занавешенным витражным окном горел свет, однако никто не отреагировал на звон колокольчика, поэтому Свистун забарабанил по двери кулаком.
Через две-три минуты он собрался было уйти отсюда.
Но тут на верхней лестничной площадке в дальнем конце балкона показался человек в черном пластиковом дождевике и видавшей виды ирландской шляпе. Подойдя поближе, он спросил:
– Кого-нибудь ищете?
– Еву Шойрен. Но ее, судя по всему, нет дома.
– Совершенно верно.
– А вы случайно не знаете, где она?
– Простите, а с кем я имею дело?
– Не играет роли.
– Послушайте, нечего лезть в бутылку. Мне надо знать, кто вы – друг, враг, полицейский или кредитор.
– У нее столько посетителей, что личному секретарю приходится рассортировывать их?
– У нее когда-то были сотни друзей. Людей, которых она любила или которым хотелось, чтобы она их полюбила. И, конечно же, множество врагов – во дни ее славы, когда она вела по телевизору программу о колдовстве и обо всей прочей чуши.
– Выходит, вы сами в это не верите?
– Я перестал верить с тех пор, как мамочка объяснила мне, что Санта-Клауса не существует в природе.
– Вы упомянули и полицейских.
– Полицейские появлялись здесь как по расписанию, стоило им обнаружить где-нибудь труп с подозрительными царапинами или с черным свечным воском под ногтями, или хотя бы кошку с выколотыми глазами. Издержки ремесла, так она называла тогда эти визиты.
– А в последнее время?
– А в последнее время, конечно, пореже. И в основном те, кому она задолжала. Еве сейчас приходится нелегко. Конечно, она старается держать хвост пистолетом, но на самом деле едва сводит концы с концами. Да уж такой у нас город, сами понимаете.
– В каком смысле?
– Перестаешь быть молодым, а в знаменитые так и не выбиваешься. Оглядитесь по сторонам. Взять хоть тех же самых колдуний. Казалось бы, чем старше она становится, тем многоопытней и, тем самым, уважаемей, не правда ли? Да только не тут-то было! Молодые колдуньи отбили клиентуру у старых. Их показывают по телевизору. Их рекламируют. Вот люди к ним и идут.
– А вам не кажется…
Свистун многозначительно прервал фразу на полуслове.
– Что не кажется?
Свистун ткнул пальцем в сторону двери в квартиру Шойрен.
– … что мне имело бы смысл заглянуть?
– Чего ради?
– Сам не знаю. Никогда не знаешь, чего искать, пока не найдешь.
Он достал бумажник и отсчитал двадцать долларов мелкими купюрами.
– Знаете, что я вам скажу насчет денег, – сказал мужчина. – Не такая уж это важная вещь, какою они слывут. Это всего лишь способ экономить время. Сэкономишь его сегодня, а используешь завтра. Если бы сэкономил достаточно таких бумажек лет десять, двадцать назад, мне бы не пришлось на старости лет служить управляющим в такой развалюхе.
Он взял двадцатку.
– Никогда не поздно открыть накопительный счет. Об этом вам скажут в любом банке, – заметил Свистун.
– Когда Ева куда-то уезжает и заранее знает, что задерживается, она просит меня вывести на прогулку ее кошку. Именно этим я сейчас и собирался заняться.
Он достал ключ и отпер дверь. К его ногам бесшумно выскользнула сиамская кошка и посмотрела на обоих мужчин по-восточному таинственными глазами.
– Пойдем, Люцифага.
Управляющий хлопнул в ладоши. Кошка тут же вскарабкалась ему на руки и уже с этой высоты уставилась на Свистуна.
– Под дождем она долго не гуляет, – пояснил управляющий. – Две, максимум, три минуты. Так что украсть вы ничего не успеете. Да ладно, шутка. Я же вижу, что вы не вор. Да, честно говоря, и не представляю себе, что у старой бедняжки можно украсть.
Он удалился по длинному балкону в сторону лестницы, чтобы кошка смогла справить нужду под пластиковой пальмой.
Свистун вышел на середину квартиры и, медленно развернувшись на триста шестьдесят градусов,
