А теперь можно сыграть в игру. Честно говоря, вид цыпленка в застывшем соусе из кокосовых орехов и кориандра вызывал легкую тошноту. Амбер хотелось раствориться в его руках и забыть все обидные слова на свете. И про то, что она солгала ему...
— Неужели? — хрипло спросила она.
— Ммм.
— А почему?
— Потому, что я не в состоянии думать ни о чем, кроме... — Он замолк, и темные зрачки расширились от желания.
Амбер покраснела.
— Кроме?..
— Иди ко мне, — прошептал Финн.
Эти глаза с густыми ресницами были такими завораживающими, что все слова замерли у нее на языке и она, не помня как, оказалась в его руках.
Финн обнял ее, нежно коснулся подбородком золотистых, мягких волос, крепко прижал к себе. Так было всегда. Мгновение, когда лишаешься рассудка. Временами ее пугал восторг от их близости.
— Господи... Амбер, я хочу тебя, — простонал он.
— Н...никогда бы не подумала. — Она задохнулась от счастья.
— Очень.
Сердце билось все чаще и чаще.
— Как же... быть?
— Вот так. — Указательным пальцем он провел по золотому шелку, нашел застежку-молнию, медленно расстегнул ее.
— Финн!
Он неторопливо тянул молнию вниз, чуть улыбнувшись, когда она натянулась на ее роскошной груди и не хотела подчиняться.
— Что?
Амбер бессильно закрыла глаза.
— Забыла, — прошептала она глухим, будто пьяным голосом, тяжелым и сладким как мед. Финн научил ее говорить так. В любви он научил Амбер всему, он был великим учителем и раскрыл ей целый мир наслаждений. Финн объяснял, как важно предвкушение: порой, чем дольше длится прелюдия, тем лучше.
Молния была уже расстегнута до середины, и ее груди, которым стало тесно в кружевах бюстгальтера, открылись горячему, жадному взгляду.
— Боже, как хорошо, что ты никогда не достигнешь роста, подходящего для модели, — неожиданно сказал Финн.
Амбер распахнула глаза.
— Странные вещи ты говоришь! Почему хорошо?
— Потому что в противном случае, моя красавица, ты бы диетой согнала свой вес, и исчезли бы твои соблазнительные контуры, твоя прекрасная бархатная грудь, к которой мне так нравится прикасаться. И круглый животик, на который так приятно прилечь...
— Финн! — От его слов закружилась голова, и во всем теле вспыхнул пожар. Она согнулась, как тростинка на ветру, и чуть не упала, но Финн крепко обнял ее бедра.
— Осторожно, дорогая, — восторженно прошептал он, явно обрадованный мгновенным откликом, — не падай.
Бесполезные слова. Как могла она думать об осторожности, если его волшебные руки проникали в самые потаенные уголки ее тела?
— Новое платье? — поинтересовался Финн, стягивая тонкую ткань с плеч. Платье шелковым облачком упало на пол.
Оно было куплено специально для Рождества, но фотографу из «Wow!» показалось, что для съемки лучше одежды не придумаешь. Да и потом, женщина всегда чувствует себя увереннее в новых вещах.
Может, все-таки сказать ему об интервью? Но Амбер не успела подумать над этим.
Финн принялся медленно целовать ее нежную кожу, дюйм за дюймом. Она застонала. Когда прелюдия закончилась, Амбер на миг словно бы вспорхнула куда-то. Перед глазами сияло звездное небо, а голова, как тяжелый камень, клонилась вниз.
Он замер на минуту, чтобы дать ей время опомниться.
Ей было так хорошо, что она не могла сказать ни слова. Но, возможно, тело ответило за нее, и Финн начал двигаться, медленно, очень медленно, казалось, касаясь самого ее сердца. Амбер недоверчиво вскрикнула, когда почувствовала его глубоко внутри.
Волны, вернее, быстрая, легкая зыбь то поднимала Амбер, то бросала вниз. Чудо лишило ее последних сил, она лишь вздыхала в такт нарастающим волнам, и наконец их поток затих. Амбер открыла глаза и увидела, что ее супермодное золотое платье превратилось в бесформенную кучу под коленями Финна.
Он, пытаясь сдерживать себя, хрипло, тяжело дышал, постепенно замедляя темп движений.
Почему-то она почувствовала себя униженной, даже более униженной, чем во время недавнего злого спора. Амбер обрадовалась, когда все закончилось, и поспешно надела спущенные трусики.
— У тебя лицо порозовело, — сказал он, натягивая джинсы.
— А твое белое, как снег...
— Конечно. Кто из нас больше старался? — поддразнил он.
— Финн! Ты отвратителен!
Финн взял ее руку и очень нежно поцеловал ладошку.
— Я вовсе не отвратительный, дорогая, — шепнул он. — Может быть, немного простоват.
— Платье погублено, — она взглянула на сбившуюся в комок золотистую ткань.
— Его еще можно привести в порядок, — беспечно сказал Финн и нахмурился. — Странный наряд для будней. Разве мы кого-то ждем?
Амбер поджала губы.
— Не думаю, — сухо ответила она. — А если кто и придет, разве мы не встретим его во всеоружии?
Он улыбнулся.
— Не рискую комментировать, иначе меня снова назовут отвратительным!
Амбер рассмеялась и потянулась за платьем.
— Как ты думаешь, мы сегодня поужинаем или нет?
Финн бросил взгляд на тарелки, оставленные на столе. Цыплята в них давно остыли.
— Наверное, ты ужасно обидишься, но сейчас я даже смотреть не могу на эту вкуснятину.
— Поел на работе?
Он со вкусом зевнул.
— Устал. Давай возьмем вино, жареную картошку и пойдем в постель смотреть телевизор?
Звучало заманчиво. Уже целую вечность они не бездельничали наверху, в своей спальне! Хотя это так просто и так здорово!
— Отличная идея, — повеселела Амбер. — Приму душ и составлю тебе компанию.
Изумрудные глаза сверкнули.
— Я тоже могу составить тебе компанию, — многообещающе шепнул он. — В душе.
Но Амбер покачала головой. Упражнения на ковре вымотали ее, к тому же Финн гораздо больше нуждался в отдыхе, чем в любви.
— Марш в постель, — тихо сказала она.
— Ага, снова синдром обручального кольца. Понимаю, отныне мы будем предаваться любви один раз за вечер. — Он разочарованно встряхнул темной взъерошенной головой, но изумрудные глаза улыбались.
Просто поджарить картошку? Ну уж нет, в ней слишком сильна хозяйка. Амбер добавила к хрустящей картошке сэндвичи с сыром, тарелку свежей брусники, густой, жирный йогурт из козлиного молока. «Это
