— Не совсем, — выдохнула она. Вовсе не холод был причиной этой дрожи.
Несколько мгновений Кендрик задумчиво смотрел на нее. Потом он улыбнулся такой печальной улыбкой, что она чуть снова не расплакалась.
— Давай спустимся вниз, — тихо сказал он, — у меня нет с собой плаща, чтобы укутать тебя от холода. Если ты хочешь спать, я приду пожелать тебе доброй ночи.
Она кивнула и последовала за ним вдоль ограждения.
— Ты споешь мне на ночь? — спросила она.
— Все, что захочешь.
— Ту песню, которую ты пел вчера утром.
— Какую именно? — притворился он, что не помнит.
— Ты знаешь. Про развязную девицу, которая спаивает рыцарей, потом забирает все их оружие и продает его. Эта песня мне очень нравится.
Кендрик тяжело вздохнул, когда они стали спускаться по лестнице.
— Если ты дашь мне обещание, никогда не вспоминать об этом при Ройсе, когда вы познакомитесь.
— Почему?
Кендрик послал ей озорную улыбку.
— Потому что это случилось именно с ним.
Женевьева улыбнулась ему в ответ, и когда Кендрик запел, она задумалась.
Что за ирония судьбы. Наконец-то она нашла мужчину, который ее уважал. И кем он оказался? Призраком. Таким же неуловимым, как и рыцари в сверкающих доспехах, о которых она мечтала всю жизнь.
Но она ни капельки об этом не жалела.
Глава четырнадцатая
Женевьева открыла глаза и, довольная, потянулась. Она отлично выспалась. Никаких кошмаров. Никаких призраков, размахивающих боевыми топорами и грозящими ее убить. Единственным оружием, каким пользовался ее галантный призрак в течение прошедшей недели, были двусмысленные шуточки и нежные улыбки.
Нет, называть его «ее личным призраком» было уже не совсем правильно. Он был ее героем. Ей в голову пришла сумасбродная мысль сшить ленточку, которую Кендрик носил бы на рукаве как подарок от дамы сердца. Может, они с Назиром даже проведут показательный рыцарский турнир в ее честь?
Она проснулась среди ночи и обнаружила, что лежит поверх покрывала после длительной беседы с Кендриком, что в последнее время случалось довольно часто. Она лежала, заботливо укрытая одеялом, а Кендрик смотрел на нее с нежной улыбкой. Она испугалась, что такое физическое усилие могло ему навредить, но он, весело подмигнув ей, ответил, что все тщательно спланировал. Ну, как можно спорить с мужчиной, который готов горы свернуть, чтобы укрыть тебя одеялом?
— Кендрик? — громко спросила она.
Она улыбнулась. И это говорит мужчина, который месяц назад хотел ее убить. Да, здорово все изменилось.
— Да, изменилось.
Она подскочила, услышав его голос рядом с собой. Он материализовался возле нее на кровати. Грешно иметь такой ленивый, довольный вид с самого утра. Взглянув на нее, он улыбнулся еще шире.
— Мечтала обо мне?
— А ты не знаешь?
— Ты же сказала не лезть к тебе в мысли. Я стараюсь вести себя примерно.
— Почему-то мне кажется, что для тебя это понятие растяжимое. Я содрогаюсь при мысли о том, сколько седых волос ты прибавил милой леди Анне.
Кендрик снова заулыбался.
— Моя мать считала меня идеальным ребенком. Это отец кричал на меня, когда я совершал очередную шалость.
Женевьева повернулась к нему лицом. О, она обожала проводить с ним утро! Ей и вставать-то совсем не хотелось.
— Расскажи мне еще, — попросила она.
— Список моих проступков очень длинный.
— Я скажу, когда мне наскучит.
Кендрик подпер подбородок рукой.
— Ну что же, — начал он с серьезным видом, — конечно, ты думаешь, что я был любознательным ребенком…
— Бедокуром, — уточнила она.
— Очень разумным…
— Несносным сорванцом…
— Предприимчивым…
— Бедная твоя матушка, — засмеялась Женевьева.
— Она считала меня очаровательным, — сказал в свою защиту Кендрик. — Она вовсе не огорчилась, когда я разобрал на части первый разводной мост, чтобы посмотреть, как он устроен.
Женевьева от удивления раскрыла рот.
— Это невозможно! Как тебе это удалось?
— Я сделал это ночью, — гордо сообщил Кендрик. — Мне повезло, что никто из наших врагов об это не знал, иначе сейчас рядом с тобой не было бы такого симпатичного рыцаря.
Она пропустила мимо ушей его похвальбу.
— А что сделал твой отец?
— Похвалил меня за любознательность, а потом заорал на меня так, что я чуть не оглох. В тот раз я отделался легким испугом. Когда же я чуть не разрушил кузницу, было похоже, что он не прочь меня выпороть…
При виде его дьявольской усмешки, Женевьева застонала.
— Мой старший брат Филипп был со мной, — смеясь, вспоминал Кендрик. — Я и сейчас слышу, как он меня тогда упрашивал: «Кендрик, отец тебя выпорет! Прошу тебя, подумай еще разок! О, Кендрик, умоляю тебя, не делай этого, пожалуйста!». Филипп всегда был более послушным.
— Отец тебя выпорол?
— Вместо этого он напился и пообещал лишить меня наследства.
— Он хоть раз поднял на тебя руку?
— Нет, но когда я по наущению Мэри разобрал на части его любимую кольчугу, он встряхнул меня пару раз, и довольно сильно. — Он подмигнул ей. — Я уже говорил как-то, что сестрица Мэри казалась с виду настоящим ангелочком.
— Тебе повезло, что твой отец был таким сдержанным.
Он сразу стал серьезным.
— А твой был другим?
— Мой отец почти не разговаривал, не говоря уже ни о чем другом. Мы с ним были слишком заняты тем, что выполняли бесконечные указания моей матери. Она была главой семьи.
— У нее был сильный характер, да?
— Можно и так сказать.
— Она нуждалась в крепкой мужской руке. Так же, как и ты. Сильной женщине нужен более сильный
