Послание

нужный поворот и повернула на север, словно откликаясь на сигнал бедствия из другого мира.

Эйва жила в компактном белом коттедже в конце тупика. Я подъехал медленно, крадучись, придерживаясь тени и надвинув кепку на самые глаза. Вдоль подъездной аллеи к дому росли цветы и шесть кустов мирта, на крыльце было несколько ящиков с цветами. В кольце сосен стояла японская магнолия. Все здесь жаждало полива, включая желтеющую лужайку. В ручке двери торчала утренняя газета. Ее «кэмри» стояла здесь же, на дорожке. Я позвонил в морг, трубку взяла Вера Брейден. Я быстро заговорил с северным акцентом, стараясь произносить звуки в нос.

– Мне нужно поговорить с доктором Даванэлле, причем прямо сейчас.

– Мне о-очень жаль, но ее сегодня нет в о-офисе, – послышался сочный медлительный голос Веры. – Может быть, оставите для нее сообщение, сэр?

– У нее сегодня выходной? Это Сэндерсон, я торговый представитель из «Уонквел Тестинг». Черт! Мне казалось, она говорила, что выходной у нее был вчера. Послушайте, у меня есть несколько новых изделий, которое я хотел бы показать вашим людям…

В южном говорке Веры появились ядовитые нотки.

– Она должна была быть сегодня на работе, мистер Сандерсон, но потом перезвонила и сказала, что заболела. Я ей обязательно передам, и она позвонит вам, когда будет чувствовать себя достаточно бодро для того.

В трубке раздались короткие гудки.

Затем я позвонил Эйве. Когда сработал автоответчик, я ничего не стал говорить и уехал.

Я проехал уже пару кварталов, но потом вернулся. С боковой стороны дома лежал садовый шланг, и я все хорошенько полил – казалось, я слышу, как лужайка жадно впитывает воду, стараясь вернуть себе натуральный зеленый цвет. Парадоксально, что обычно слово сухой ассоциируется с трезвым человеком, а буйный – с пьяным, тогда как лишь очень немногие вещи испепеляют тело и мозг сильнее, чем пристрастие к алкоголю. Я пробыл здесь минут пятнадцать, но так и не постучал в дверь. Если она не спала, то знала о моем присутствии, а выйти ко мне или нет было уже ее выбором.

Глава 14

Утром я прямиком направился в редакцию «НьюсБит», рассчитывая получить информацию, от которой будет зависеть план на сегодняшний день. У Гарри была встреча в кабинете окружного прокурора по предыдущему делу, и ему предстояло провести большую часть этого дня либо там, либо в зале суда. Еще не успев свернуть на улицу, где находился офис «НьюсБит», я почувствовал запах горелого. Там, где еще вчера располагалась альтернативная газета, сегодня стояло полностью уничтоженное огнем здание. Внутри валялась промокшая гора всяких обломков, почерневший каркас офсетной машины и искореженные пластиковые ящички картотеки. В задней части здания высокая, долговязая, как печная труба, женщина в черной рубашке, джинсах и рабочих рукавицах с несчастным видом разбирала обгорелые останки офиса.

Мимо меня под вой сирены проскочила патрульная машина – на руле лежала тяжелая рука офицера Бобби Ниланда. Ниланд был деревенщиной, квадратного вида тридцатилетним мужиком, который никогда не улыбался, если мог ухмыльнуться, и никогда не смеялся, если мог отпустить насмешку. Даже самые безнадежные компании копов «У Флэнегана» избегали Ниланда и за спиной насмешливо называли его Крошка Член. Для жалоб на него по поводу чрезмерного применения силы была даже заведена отдельная папка, но поскольку у пострадавших никогда не было свидетелей, ему удавалось вывернуться. Ниланд медленно опустил стекло и посмотрел на мрачное пожарище.

– Почему ты здесь, Райдер? Никто ведь не умер. – Покрывавшие его нос угри напоминали следы от карандашного грифеля.

– Я ехал мимо по кое-каким делам, Бобби. Что здесь произошло, черт побери?

Ниланд снял очки и сунул дужку в рот; когда он говорил, то громко причмокивал.

– Кто-то разбил окно и бросил внутрь банку с бензином. – Он ухмыльнулся. – И прощай, хипповская газетка!

– Есть какие-то соображения, кто это мог быть?

– Зайди со стороны аллеи, Райдер. Там есть автограф.

Я обошел здание сбоку. На обгорелой стене баллончиком с краской полуметровыми буквами было коряво написано ВЛАСТЬ БЕЛЫМ. Собственно, написано было только ВЛАСТЬ БЕ… а. последние три буквы вытянулись в одну горизонтальную линию, уходившую в сторону дальнего конца аллеи.

Когда я вернулся, Ниланд уже покусывал свои очки маленькими острыми зубами. От этого скрежета меня начало тошнить.

– Кто бы это ни был, он больше думал о том, чтобы смыться, чем о том, чтобы оставить послание, Бобби.

– А? Что ты сказал?

– Ладно, неважно. Забудь.

Он нацепил влажные от слюны очки и уставился на меня через темные овалы стекол.

– Говорят, что эта газета в последнее время писала о белых расистах. Ну и, думаю, ребята немного обиделись. Блин, Райдер, вот ты заканчивал колледж, хоть ты скажи мне, почему так получается, что для этих нег… темнокожих существуют всякие дела типа Акта защиты конституционных прав, а если белый человек хочет отстоять свое кровное, из этого сразу же раздувают целую проблему? Я хочу сказать, где тут, блин, справедливость?

В голове у меня начинало шуметь.

– Знаешь, кто эта женщина, которая бродит по зданию?

– Ей принадлежит эта газета. Не так: ей принадлежала эта газета. По распоряжению командира пожарных ей запрещено находиться здесь. Час назад я уже выгонял отсюда ее тощую задницу, теперь придется повторить. Оставайся, Райдер, посмотришь. Будет весело: эта сука просто ненавидит полицейских.

– Придержи свою прыщавую задницу на сиденье, Ниланд. И уезжай отсюда.

– Не понял, что ты сказал?

– Отправляйся заниматься своим детским членом.

– Ты не можешь со мной так разговаривать, сволочь!

Я наклонился к нему: провокация близкой опасности.

– А мне кажется, что я уже сделал это, Бобби.

Костяшки пальцев лежащей на руле руки Ниланда побелели от напряжения. Я буквально чувствовал поток ненависти, бьющей через его очки; видно, стекла были не поляризованные. Голос его срывался от ярости.

– Убери от меня свою рожу, пидор, а то у нас сейчас будут большие проблемы.

Я сорвал с него очки и швырнул их через плечо, после чего открыл дверцу и сделал шаг назад. Без очков огонь в глазах Ниланда угас, он начал часто мигать. Потом он вывалил вперед свою толстую челюсть и заорал, не выходя из автомобиля:

– Я знаю, чего ты хочешь, психованный ублюдок! Я сейчас надеру тебе задницу, и кто за это потом будет отвечать? Я. Ты не сможешь меня спровоцировать, Райдер. Я тебя насквозь вижу.

Я дал Ниланду время схватиться за ручку дверцы изнутри и захлопнуть ее. Визжа резиной по асфальту, он укатил прочь, выкрикивая через окно проклятья. Его мокрые от слюны солнцезащитные очки валялись на тротуаре. Опасаясь подхватить бешенство, я оставил их там, но потом вернулся и наступил на них, не желая, чтобы заразился кто-нибудь еще.

На стене здания был алюминиевый навес, и я наслаждался в его тени, пока из развалин не появилась женщина лет сорока с небольшим. Она казалась пугающе знакомой, пока я не сообразил, что она здорово похожа на Авраама Линкольна. Во-первых, ее глаза – глубоко посаженные под нависающими бровями, честные и черные, как угольки. Скулы были высокими и выдавались вперед, подбородок – твердым и квадратным. Волосы, прихваченные на затылке синей банданой, лежали, как черная волна. Хотя движения ее были скованными, ноги при ходьбе она поднимала высоко и как-то даже игриво, и вся ее долговязая