– Как вас зовут, сэр?
– Зовите меня Амброуз. Это не настоящее мое имя, но его легко запомнить.
– В чем-то вы правы, Амброуз. У меня мелькнула примерно такая мысль. И, однако, пусть моя журналистская подозрительность не мешает нашему дальнейшему разговору. Могу ли я спросить, зачем вам нужны пять тысяч долларов?
Драммонд улыбнулся и понимающе кивнул головой.
– Конечно можете. Потому что я на мели.
– Довольно веская причина. А почему всего пять тысяч?
– Потому что я не жадный. И потому что, я думаю, 'Таймс' не может позволить себе большее.
– Вы очень хитры, сэр.
– А вы очень хорошо разговариваете. Спасибо, что вы так вежливы со мной.
– Пожалуйста. Ну, а если мы достанем пять тысяч долларов, что получим за наши деньги?
– Пленку. Кассету с информацией о куплете, то, что вас интересует.
– А как я могу быть уверена, что вы все это не выдумали?
Амброуз на минуту задумался.
– Ну, тут вы попали в точку. Только вот не знаю, как вам гарантировать, что все чисто. Я в не мог поступить плохо с ветераном Нама, особенно таким больным, как Том Киган, а уж с Томом-то...
– А как я могу быть уверена, что вы вообще знали Тома Кигана, Амброуз?
Амброуз издал хриплый смешок:
– У вас много хороших вопросов, миз Биил. Сказать по чести, про такие вопросы я не подумал. У меня нет на них ответов вот прямо сейчас! Сегодня утром я прочитал эту статью в газете... Про то, что меня давно распирает... Когда я увидел тот заголовок с 'триц', прямо не поверил своим глазам. И имя Тома. Я часто удивлялся, что с ним случилось, с Томом Киганом. – Внезапно он изменил тон: – Миз Биил...
– Да, Амброуз?
– Этот звонок прослушивается?
– Нет. Я записываю для себя.
– Вы одна?
– Нет. Со мной доктор Драммонд, психолог, который помогает Тому. Амброуз, мы хотим с вами встретиться. Хотим задать вам несколько вопросов...
– Нет, мадам. – Ответ был несколько тороплив. – Это невозможно. Миз Биил... вы просто не знаете, в какое дело вы вмешиваетесь. – В голосе Амброуза внезапно прозвучали властные нотки, словно он отдавал военную команду. – Поймите, пожалуйста, это очень серьезное дело... Здесь замешаны... чертовски опасные люди. Здесь можно действовать только одним способом, как я предлагаю. По телефону я про себя ничего не скажу. Я уже записал все на пленку, все, что знаю про 'триц'. Пленка со мной. Если она вам нужна и если вы найдете пять тысяч долларов, предлагаю сделку. Но никаких встреч, никаких интервью, никаких вопросов. Просто пленка. Хотите берите, хотите нет.
– Я беру ее. Как мы договоримся?
– Даю вам двадцать четыре часа, чтобы достать деньги. Завтра в девять вечера я позвоню вам по этому же телефону. Приготовьтесь покататься по городу. Когда я сочту момент подходящим, я остановлю вас, и мы совершим обмен. Вы поняли?
– Абсолютно все.
– И очень вас прошу, миз Биил, сделаем, чтобы все было просто и честно, и только между нами. С вами может быть только доктор, и больше никого. Я буду за вами следить. Ни копов, ни камер. Если что увижу, сделка не состоится. Это для Тома. Пользуйтесь пленкой как хотите, но никаких фокусов.
– И с вашей стороны тоже, да?
– Насчет меня можете не сомневаться. – Амброуз повесил трубку.
Облегченно вздохнув, Карен положила трубку и перемотала пленку.
Ни она, ни Драммонд не проронили ни слова, цока не прослушали пленку от начала до конца.
– Ну, и что ты думаешь? – спросила Карен.
– Интересно, как меняется характер. Сначала овечка, а потом – сержант на плацу.
– И все же звучит довольно правдиво.
– Да, это верно. Парень очень зол и чувствуется, что задет за живое. И не только из-за Тома Кигана, но и из-за себя тоже, а может быть, и из-за многих других.
– За тех сто 'зеленых мужчин в саду' и за Марти, который упал с дерева?
– Именно это и чувствуется.
– Теперь... что мы будем делать, Пол?
Драммонд глубоко вздохнул.
– Да, предприятие довольно рискованное. Разъезжать вечером по городу с пятью тысячами в мелких купюрах... Он может заманить нас куда-нибудь в уединенное местечко и открыть пальбу из автомата...
