— …То он поднял ее с земли и, размахивая ею, как дубинкой, врезался с ней прямо в гущу отвратительных британских томми, — подхватил роттенфюрер Матц.
— А когда новым взрывом оторвало его белокурый кочан, то он зажал его себе под мышкой и замер по стойке «смирно»…
— И оторванная голова прокричала: «хайль Гитлер!», перед тем как он покачнулся и уже окончательно упал замертво — гауптшарфюрер Метцгер, единственный победитель грандиозной битвы под Дьеппом!
— Ну что, герой, ты хочешь жить вечно? — воскликнул Шульце.
Однако Мясника было не так-то просто убедить одними лишь словами.
— Вы можете трепаться, пока у вас не отвалятся языки, — буркнул он. — Но я не позволю этим проклятым танкам хотя бы на сантиметр сдвинуться с места, пока не получу на этот счет совершенно ясный и четкий приказ оберштурмбаннфюрера Гейера — и точка!
Стало ясно, что все усилия Шульце и Матца пропали даром. Шарфюрер с грустью взглянул на своего приятеля:
— Я вижу, что у нас совсем ничего не получается, Матци. Поэтому давай-ка побыстрее выберемся отсюда, пока этот ублюдок, лицо которого уже позеленело от собственной вони, не отравит нас своим бздохом!
Они выскочили из унтер-фюрерской уборной. Выйдя на улицу, Шульце остановился и взглянул на побережье. Солнце уже вставало над горизонтом, окрашивая его в ярко-розовый оттенок. На фоне этого розового неба в воздух поднимались два огромных столба черного дыма — в том самом месте, где располагались основные здания и сооружения Бельвилля. Позади же, в подернутых легкой туманной дымкой морских просторах, можно было явственно различить серо-стальные силуэты военных кораблей. Было очевидно, что операция британских коммандос по высадке на французское побережье была в самом разгаре, а части батальона СС «Вотан» еще не успели достичь расположения батареи Геббельса.
— Послушай, Матци, — вдохновенно произнес Шульце, — ты знаешь, как великий поэт Гёте однажды высмеял тех, кто вопит о проблеме изнасилования женщин мужчинами?
— Что? — недоуменно уставился на него роттенфюрер.
— Великий поэт сказал, что женщина с задранной юбкой в любом случае должна бегать быстрее мужчины со спущенными штанами!
Глаза Матца округлились:
— Гёте действительно сказал это?
— Да нет же, дурак! — расхохотался Шульце. — Конечно, нет!
— Тогда почему же ты рассказываешь мне это? — протянул Матц.
— Потому что это высказывание — кому бы оно в действительности ни принадлежало — блестяще доказывает одну вещь.
Матц потряс своей головой:
— Ты знаешь, Шульце, иногда мне кажется, что у тебя там, — он постучал согнутым указательным пальцем по собственному виску, — не все дома. И порой это становится заметно и окружающим.
Шульце презрительно взмахнул рукой, демонстрируя, чего на самом деле стоят все слова Матца:
— Ты просто подумай, идиот: если мы возьмем под свою команду эти танки со всеми их экипажами необстрелянных юнцов, кто сможет остановить нас в этом случае?
— Мясник, — без колебаний выпалил Матц.
— Правильно! Но только где сейчас находится Мясник?
— Он сидит в своей персональной уборной и пердит.
— Так подумай сам, идиот: насколько быстро он сможет гнаться за нами со спущенными штанами? — На лице Шульце мелькнула торжествующая улыбка. — Теперь-то ты наконец понял?
Покрытое глубокими морщинами лицо Матца засветилось от оживления. Он подмигнул старому приятелю:
— Ага, врубился. Ну что ж — вперед! Хватит терять время, Шульце! Пошли, пошли, неповоротливый ты гамбургский осел!
Они торопливо пересекли двор казармы и подошли к тому месту, где в укрытиях стояли пять танков Pz-IV. Все они были плотно закутаны в специальные маскировочные сетки, чтобы их не заметили с воздуха. Всего пять — а ведь весной этого года таких танков в батальоне СС «Вотан» было тридцать. До боев в России…
Когда Шульце и Матц приблизились к танкам, они увидели, что вокруг них сгрудились их молодые необстрелянные экипажи. На лицах юнцов, напряженно прислушивавшихся к шуму разгоравшейся невдалеке от них битвы, был написан страх — и одновременно горячее желание что-то сделать, чтобы прийти на помощь своим соотечественникам, которым предстояло сразиться с огромной британской армией, уже высаживающейся на французское побережье.
— Внимание, вы, сопляки, — я сейчас буду разговаривать с вами! — зычно прокричал Шульце, обращаясь к юным танкистам. Его голос перекрыл грохот доносившихся до них разрывов артиллерийских снарядов.
Эсэсовцы повернулись к Шульце и Матцу и уставились на странную парочку — роттенфюрера с морщинистым, страшно обожженным лицом и с одной деревянной ногой и огромного верзилу-шарфюрера, руки которого были неестественно-белого цвета и походили на гигантские клешни какого-то ракообразного.
— Вы все знаете меня, — рявкнул Шульце. — Я — триппер-полицейский первой роты.
При этих словах шарфюрера несколько танкистов издали неуверенные смешки.
— Да, это так, — громко продолжал Шульце. — Но только я хотел бы, чтобы вы сразу перестали хихикать — потому что, возможно, сейчас вы смеетесь в последний раз в своей жизни! Итак, ближе к делу… Все вы — не кто иные, как необстрелянные сопляки, хотя, возможно, вы искренне считаете себя солдатами. Однако я говорю вам прямо и честно: это совсем не так. Вы — не солдаты. Но я готов сделать вам колоссальное одолжение. Я могу сделать так, что вы перестанете служить всеобщим посмешищем и превратитесь в настоящих солдат! Да, это именно так: то время, когда вы были «рождественскими солдатиками», наконец-то закончилось! — Он ткнул бледным указательным пальцем в свою широкую грудь, сплошь украшенную медалями и орденами, полученными за три предыдущих года войны: — Старый шарфюрер Шульце готов сделать вам такое одолжение и превратить вас в истинных воинов — причем совершенно бесплатно!
На этот раз некоторые из танкистов опять рассмеялись — но их было уже значительно меньше. А в лицах других Шульце разглядел то, что больше всего на свете мечтал увидеть — горячее желание вступить наконец в настоящий бой. Да, именно это было написано на лицах многих из молодых людей, стоявших сейчас перед ним.
— Что вы умеете, сопляки? Только лишь водить свои танки по дороге — и стрелять из их 75- миллиметровых пушек. Но вы не знаете ровным счетом ничего о тактике танкового боя. И ничего о том, как использовать ваши Pz-IV в бою. К сожалению, дела обстоят именно так. И вы должны с самого начала это усвоить. Но ничего страшного в этом нет, уверяю вас. — Он подмигнул молодым танкистам: — Прямо перед вами находится старый, опытный роттенфюрер Матц, побывавший в десятках танковых сражений. И он готов с радостью преподать вам несколько бесплатных уроков. Не правда ли, роттенфюрер? — подмигнул он Матцу.
Без тени сомнения Матц выступил вперед, даже немного оттолкнув в сторону своего здоровенного приятеля.
— Итак, сопляки, слушайте меня внимательно — я скажу это один-единственный раз, и больше повторять никогда не буду, — бросил он. — Если вы не усвоите то, что я скажу вам, то в следующий раз будете взирать на мир уже из-под земли — оттуда, где закопают ваши трупы. Поэтому слушайте — и усваивайте! В предстоящем бою танков с пехотой на городских улицах, который нам предстоит, следует неукоснительно помнить три вещи. Первое: вы должны все время следить за тем, чтобы задница вашего танка была прикрыта — иначе какой-нибудь вредный британский солдат воткнет вам туда кое-что, причем без всякого вазелина, — снаряд из своей базуки. Второе, — он выразительно щелкнул в воздухе грязными пальцами, — постоянно соблюдайте оптимальную дистанцию между танками — не меньше двухсот метров.
