Не будет вам мяса!
— Ну что, голуби?! Воркуете?!
Вадик не узнал собственного голоса. Голос принадлежал Николаю Валуеву. А может, Арнольду Терминаторовичу Калифорнийскому.
Они не могли не обернуться. Никита отреагировал вяло:
— Ой, старик… А я тут торги веду…
Скажи еще — только что познакомились…
Фактор внезапности, конечно, сыграл свою роль, но не надолго. Культурист вздрогнул, но, увидев, кто перед ним, успокоился.
Но рано успокоился, потому что это был уже другой человек.
— Ба, кто к нам пришел?! Как жена поживает?.. Помирились?
— А поговорить не хочешь?! На улице?!
О чем пошел бы разговор, легко угадывалось по выражению лица Леркиного мужа. Уж всяко не о футболе.
— Слышь, доходяга? А умереть не боишься? — ухмыльнулся культурист.
— Сам молись, — Вадик схватил соперника за рукав пиджака и потянул к выходу.
Соперник, разумеется, оказал сопротивление, рванул рукав обратно, а Вадика несильно оттолкнул.
Но и этого было вполне достаточно, чтобы тот полетел назад и приземлился возле бетонной балки- колонны, подпирающей потолок здания. Вернее, не приземлился, а уперся в нее. Если бы не колонна, полет мог продолжаться бесконечно долго. Увы, сидячая работа и отсутствие физических нагрузок сказались крайне негативно. Да и навыков рукопашного боя он не имел. Не служил в Дуба-Юрте. И нигде не служил.
Окружающие, разумеется, обратили на инцидент внимание. Кто-то тут же начал делать ставки, как полагается профессионалам. Но вмешиваться никто не торопился. Люди разбираются, это их личное дело.
Культурист снисходительно улыбнулся. Чистая победа. Нокаут.
И был глубоко не прав. Во-первых, разбитым носом Вадика было уже не удивить. Привык. А во-вторых, он не принял во внимание металлическую урну, стоявшую рядом с колонной. Как говорится, Бог сделал людей сильными и слабыми, а изобретатель урн уравнял их шансы.
Да и урна по большому счету ни при чем. В любом поединке главное не столько мастерство бойца, сколько сила его духа. У одной из сторон сила сейчас присутствовала.
Урна была удобной, в том смысле, что ее можно было схватить одной рукой. Когда расслабившийся культурист осознал серьезность ситуации, было уже поздно. Увернуться он не успел. Урна с противным хрустом соприкоснулась с его широким носом…
Бой практически был выигран. Удар оказался не столько сильным, сколько удачным. Пришелся именно туда, куда надо. Получивший сотрясение культурист зажмурился, согнулся в поясе и схватился за окровавленный орган дыхания. Но Вадик не собирался останавливаться на достигнутом. «Только один из вас уйдет с ристалища живым! Таковы суровые законы предков!»
Подставил ногу и со всей силы толкнул гада. Гад не устоял. Также не устоял и положительный герой. Полетел следом. Но оказался в более выгодной позиции, то есть сверху. После чего принялся наносить удары, как придется и куда придется. Дух побеждал мастерство. Конечно, урной по носу это не по правилам. А по правилам к чужим женам приходить, когда муж на работе? И не он первый нанес удар! Никаких угрызений!
Культурист сопротивлялся как-то вяло, только прикрывая разбитую физиономию руками и скрючившись, словно смятый окурок в пепельнице. Не мужик. Засранец. Сломался после первой царапины.
— Милиция!.. Охрану, охрану позовите!
Публика по-прежнему не разнимала бойцов, но голос подала:
— Да погодите вы! Ставлю десять к одному на маленького!
Маленьким был Вадик. И это окрыляло. Он продолжал добивать соперника. Никакой победы по очкам! Только нокаут!
Но не дали свершиться правосудию, эх, не дали. Подбежали вышибалы ловкие из охранного предприятия частного, применили средства специальные — баллончики газовые да дубинки резиновые. Не устоял добрый молодец Арнольд Терминаторович, отпустил злого ворога. Заломали ему ручки богатырские. А злобный ворог воспрянул да как заорет петушиным голосом:
— Ну все, сволочь! Лет пять тебе, как с куста! Ты мне нос сломал!
— Радуйся, что только нос, — отвечал богатырь, пытаясь вырваться и добить ворога подлого.
А тут и милиция строгая подоспела. Целый майор с сержантом-водителем. Вызвали их по рации люди добрые.
Наручников на Вадика не надели. По причине их отсутствия. Но по печени приложили от всего сердца. Да он уже привык. Тут же обыскали и изъяли матушкину сотню. Но пластиковую карточку не нашли, Вадик предусмотрительно переложил ее в задний карман брюк. Когда его выводили из зала, он успел заметить, что друг Никита куда-то сгинул. А не бросился на помощь.
Культуристу предложили сходить в травмопункт зафиксировать побои. А затем приехать в отделение написать заявление. Майор занес в блокнотик данные свидетелей, видевших, как задержанный без видимых причин набросился на потерпевшего в общественном месте, то есть совершил злостное хулиганство. До двух лет лишения свободы. Кто-то зааплодировал.
Возле милицейского «уазика» Вадик понял, почему нет наручников. Они оказались заняты. В заднем отсеке машины уже сидела пара буйных задержанных, возмущаясь отсутствием кондиционера. А на всех наручников не напасешься. Не, конечно, можно по очереди надевать — пять минут на одном, пять на другом. Но неудобно.
— Только дернись мне! — Быкообразный сержант-водитель с легкостью зашвырнул Вадика на заднее сиденье машины.
Майор сел рядом с сержантом. Ему было лет под сорок. В каждом движении и слове чувствовался опыт. Вадик, естественно, не знал его должности, а спрашивать постеснялся.
«Уазик» взревел и, ловко объехав многочисленные авто брокеров, выскочил на проспект.
Майор по рации доложил, что с биржей разобрались. Есть один задержанный, потерпевший направлен в «травму». Возвращаются на базу…
Но Вадика не интересовали эти подробности. Его волновало одно. Два года за культуриста, два года за ночной клуб… Итого четыре… Черт бы с ним, но… Он потеряет Лерку. Он не успеет ей ничего объяснить, не успеет сказать, что сам идиот, что больше так не будет, что никто другой ему не нужен… И она не дождется его…
«Лерка! Я хочу быть с тобой! Как в песне! Встречать после работы, гулять и играть с Алешкой, ездить в деревню к тестю с тещей, ходить в гости и в кино! Мы снова поедем в Сан-Бенедетто, даже если это опять будет шоп-тур! Я никогда не оставлю тебя одну, даже если ты дашь мне по морде! Я просто хочу быть с тобой! Потому что я по-настоящему люблю тебя!»
«Уазик» притормозил на подъезде к Петровскому стадиону, перед которым потихоньку собирались болельщики и ортодоксальные фаны. Сегодня «Зенит» рубился за кубок. Бдительные гаишники уже перекрыли движение, посылая машины в обход. В результате мгновенно образовалась пробка. В которую угодил и милицейский транспорт.
— Блин, как игра, так геморрой! По своему району не проехать!
— Давай через Биржевой. Крюк сделаем, но зато приедем. А здесь час, не меньше, проторчим.
Водитель включил «крякалку», развернулся, нарушив правила, и устремился к Биржевому мосту.
«Я должен ее увидеть… Я должен», — только одно сейчас занимало Вадика.
«Уазик» въехал на мост и замер в очередной пробке.
— Тут тоже засада! — водитель раздраженно саданул ладонью по баранке. — Парься теперь на жаре! Где справедливость?
Биржевой мост! С которого по пьяни упал Никита. Упал и не разбился! Значит, мостик не очень