Это был не вопрос, а полудогадка-полуутверждение.
Он сидел перед ней, как провинившийся мальчуган, уткнувшись лицом в тарелку.
– Признайся, у тебя кто-то есть?
Она имела привычку раскаленными, инквизиторскими щипцами лезть в душу.
– Да. Есть! – выпалил он. – Все это время я жил у нее.
У Марго начались судороги. Он никак не ожидал такой реакции. Она не плакала. Не билась в истерике. Перенесла удар молча, только время от времени содрогалась всем телом.
– Я люблю ее. Давай разведемся.
Тут уж она дала волю слезам.
К вечеру совместное пребывание на шестнадцати квадратных метрах их комнаты стало невыносимым. Слишком многое накопилось за прошедшие годы. Требовался простор. И они отправились на вечернюю прогулку.
Было зябко. Все закономерно в природе. Птицы улетели на юг. Ударил первый мороз.
Марго взяла его под руку и повела той самой дорогой, которой он когда-то провожал ее из школы домой, пересказывая главы из мемуаров Эренбурга. Потом она перешла в психологическую атаку, начиная каждое предложение со слов: «А помнишь…»
– А помнишь, – сказал он после продолжительного молчания, – я писал в школе стихи.
– Конечно, помню! – обрадовалась она тому, что воспоминания школьной поры его наконец увлекли. – Мы ведь вместе выпускали газету!
– А почему я перестал их писать, помнишь?
– Нет.
– Короткая у тебя память, Маргарита. Когда мы поженились, ты стала копаться в моих черновиках, выискивая в стихах компромат. Требовала объяснить, кого я имел в виду в той или иной строфе. И устраивала скандал, если я не мог этого сделать. Сочинительство вскоре перестало приносить мне радость.
Он больше не был к ней милосерден.
– Отпусти меня! Я люблю другую! Я не могу без нее жить! – заявил Антон, когда они вернулись.
Маргарита опустилась в кресло и тихо, жалобно заплакала. Он упал в другое кресло, обливаясь потом. Впервые осознал, что не может больше любить эту женщину.
– Ты от нас уходишь? – спросила дочь. Ее васильковые глаза таили угрозу.
– Да.
– Ну и вали к своей девке! – закричала она и бросилась вон из родительской комнаты.
Он стал собирать сумку, но Маргарита вырвала ее из рук.
– Ты с ума сошел? Ты с ума сошел? – сквозь рыдания спрашивала она. – Я тебя не пущу! Никуда не пущу, слышишь? Я умру без тебя!
Она кинулась ему под ноги, обхватила их.
– Миленький! Родной мой! Как же так? Ведь мы столько лет вместе!
Он вновь опустился в кресло.
– Зачем ты? Ведь потом сама будешь презирать себя!
– Пусть! Пусть буду! Но главное – ты останешься со мной!
На следующий день Маргарита не пошла на работу. Взяла отгул, чтобы сторожить его.
В театр он попал только через два дня. И тут его ждал сюрприз. Иды в театре не было.
– Укатила в столицу, – ошарашил старый друг Вовка Мичуринский. – На два месяца. Учится молодежь! Еще дедушка Ленин завещал…
– Какая учеба? Что ты несешь?
– Телевизионные курсы, Антоша. Не хухры-мухры. Девчонка пойдет в гору. Это тебе говорит не кто-то, а сам Владимир Мичуринский!
Полежаев был раздавлен известием. Об отъезде она не могла не знать заранее – и ни словом не обмолвилась. Он расценивал это как предательство.
– Эй, куда ты? – выбежал за ним из гримуборной Вовка. – Она, между прочим, тебе адресок оставила. Заботливая девочка!
Ида снимала мрачную, убогую комнатенку с разваливающейся мебелью в шестикомнатной коммуналке на Сретенке. Они не виделись полторы недели. Ему казалось – больше года. Не могли никак нацеловаться, наглядеться, надышаться. А он остался всего на одну ночь. А завтра домой, к Маргарите. Но на следующей неделе он вернется, а потом – опять к Маргарите. Разгневавшись на Идин поступок, он пообещал жене, что никуда от нее не уйдет.
– Все у нас будет хорошо, – уговаривала его и себя Маргарита. – Все со временем забудется, встанет на свои места. Это как болезнь. Ты слишком близко подпустил ее к сердцу. Так нельзя, Антошечка! Я никогда никого не подпускала к сердцу! Мое сердце принадлежало только тебе!
Его мутило от этих откровений. Впервые за столько лет наступило прозрение. Он жил с женщиной, которая его никогда не понимала. Любила ли?
Так прошло два месяца. Он мотался из одного города в другой. От любимой женщины к любимой жене, не разбирая дороги, не понимая, кого на самом деле любит.
В конце концов Маргарита догадалась, с кем он проводит время в Москве. Слишком счастливым и «не голодным» он возвращался оттуда. Она потребовала, чтобы он бросил работу ради их благополучия.
И поездки прекратились.
Теперь он целыми днями и ночами просиживал на кухне и писал. Дневник распух от невысказанных слов. Но кому это было нужно?
В одно прекрасное утро позвонила Ида.
– Я приехала за вещами. Завтра уезжаю в Москву. Навсегда. Я не спрашиваю, куда ты пропал, почему не звонил. Я все понимаю. Тебе тяжело. И ей тяжело. Но не думай только, что мне легко. Потерять тебя – все равно что потерять ребенка!..
Он услышал в трубке тихий всхлип. Королева плакала.
– Что ты предлагаешь? – в который раз за эту осень спросил Антон.
– Побег, – не задумываясь, ответила Ида. – Я взяла два билета на московский поезд. Завтра в девять утра буду ждать тебя на перроне. – Она назвала номер вагона.
– Но что я буду делать в Москве? Без прописки меня не возьмут на работу!
– Будешь писать романы!
– Бред!
– Или завтра, или никогда! – отчеканила королева.
Он знал, что так оно и будет, и долго еще слушал беспомощное пиканье в телефонной трубке.
Маргарита была в этот день радостная и возбужденная.
– Я нашла для тебя работу! – сообщила она. – Только не говори сразу «нет»! Мне стоило большого труда договориться с одной старой подругой…
– Представляю! – сочувственно пробормотал Антон.
– Работа – не бей лежачего!
– Это как раз для меня!
Очень придирчивая к словам, Маргарита не замечала иронии или не желала замечать.
– Киоск «Роспечать». Два дня работаешь, два отдыхаешь. Полтора миллиона в кармане, не говоря уж о том, что можно приторговывать левым товаром. И ездить никуда не надо! Ты ведь сам говорил, что устал от этих бесконечных разъездов!
– Я устал от жизни, Марго.
– Опять начинается! Антошечка, это пройдет! – погладила она его по голове. – А киоск ждать не будет. Ответ надо дать уже завтра.
– Скажи своей подруге, что я согласен.
Счастливая, она с вдохновением принялась готовить ужин.
Спортивная сумка стояла в коридоре. Еще до прихода жены он бросил туда самые необходимые вещи. Маргарита не станет проверять. Ее бдительность на сегодняшний вечер притуплена. Даже напевает какую- то знакомую мелодию. Адриано Челентано! Их первый поцелуй в старом кресле во время большой
