– Какой ты смешной! Я просто вошла через двери и подошла, как меня попросили, к центру. Ведь в зале было темно, а все внимание зрителей было приковано к сцене, над которой висело подсвеченное прожекторами кресло.
Я рассмеялся.
– Здорово! И как все просто выглядит, когда знаешь секрет.
Мы медленно шли вечерней улицей, приближаясь к Крещатику. Катя взяла меня под руку и задумчиво сказала:
– Ты знаешь, с одной стороны, мне жутко понравилось участвовать в этой иллюзии, а с другой стороны… жалко.
– Чего? – не понял я.
– Я узнала секрет, понимаешь?
Поразмыслив немного над ее словами, я кивнул.
– Думаю, что понимаю. И мне кажется, что ты не одна такая. Людям по душе атмосфера загадочности и таинственности, которая царит на представлении, и люди не хотят ее нарушать. Думаю, большинство зрителей, как и сам фокусник, считают, что фокус будет безнадежно испорчен, если его тайна станет явной. Нет, конечно, всегда найдутся дураки, которые не преминут позлорадствовать над оконфузившимся иллюзионистом.
– Ты прав, – согласилась Катя. – Но в то же время эти люди совсем не прочь узнать секрет фокуса.
– Особенно втайне от остальных, – засмеялся я. – Как это сделала сегодня ты. Многие бы хотели оказаться на твоем месте, чтобы потом с загадочной улыбкой намекать на свою причастность к тайне.
Мы подошли к вечернему Крещатику, который светился высотками, вывесками магазинов и огнями реклам.
– А ты не обратил внимания, – вдруг спросила Катя, – что на выступлении разные люди по-разному воспринимают происходящее на сцене?
– Вообще-то я добросовестно пялился на сцену, пытаясь разглядеть секрет хотя бы одного трюка, – искренне ответил я.
– А я, знаешь, что заметила? Многие во время исполнения фокуса ничего не поняли, но делали вид, что им известен секрет.
– А, ты об этом… А некоторые – я просто уверен в этом – считают, что их одурачили.
– Но все остальные зрители – а я надеюсь, что таких большинство, – расслабились, приготовившись увидеть чудо. Именно они получили удовольствие и славно провели вечер. Как мы с тобой.
– Ну, ты еще и поучаствовала, наблюдая за чудом изнутри.
Я обнял девушку за плечи и, глядя в ее глаза, сказал:
– А я – так вообще последнее время вижу чудо каждый день.
– Серьезно? – удивилась Катя, делая вид, что не понимает, о чем я говорю. – И что это за чудо?
– Это ты, Катя. Это ты…
– Ты самый лучший! Я люблю тебя.
– И я тебя… Слушай, ты можешь завтра взять отгул?
– Могу вообще-то, мне одна девочка должна пару дней… А зачем?
– Еще один маленький сюрприз.
Глава 15
Призрачно все в этом мире бушующем,
Есть только миг, за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь!
Рано утром я подъехал к дому девушки, сидя на заднем сиденье роскошного черного лимузина. Остановившись под окнами, я набрал номер ее телефона.
– Алло?
– Я внизу, спускайся.
– Как внизу? А почему ты раньше не позвонил?
– Давай, давай, нас ждут великие дела!
– Сейчас…
Но мне пришлось ждать еще минут десять. Наконец показалась Катя. Правда, появилась она не из подъезда, как я ожидал, а из-за угла дома. Я вышел из автомобиля и открыл перед ней дверцу.
– Прошу вас, мадемуазель, карета подана.
Катя удивленно улыбнулась:
– И часто ты на таких машинах ездишь?
– Только по четвергам! – сверкнув зубами, небрежно сказал я.
– Ты что, подпольный олигарх?
– Нет, я бедный студент. Так что давай не будем задерживаться, ведь я пять лет собирал свою стипендию, чтобы в один прекрасный день поразить воображение одной столичной дамочки.
Катя присела на широкое кожаное сиденье, и лимузин тронулся с места.
– А куда ты ходила с самого утра? – вспомнил я.
– В магазин заскочила, а тут ты как раз позвонил. А куда мы едем?
– В лес.
– За грибами?
– За грибами я летаю только на вертолете.
– Так зачем мы туда едем?
– Боже мой, какая ты нетерпеливая! Погоди немного и сама увидишь.
– Ну хорошо, – согласилась Катя.
Через полчаса мы прибыли на место. Мы вышли из машины, и Катя ахнула. На пустом, ровном, как стол, поле стояла большая плетеная корзина квадратной формы. А над ней, в виде гигантской перевернутой капли, висел разноцветный воздушный шар. Он был похож на бутон нераспустившегося цветка с фантасмагорических картин Бориса Валеджио. Я не сводил взгляд с восторженного лица Кати.
– Неужели мы на нем полетим? – спросила она.
– Собственно, ради этого мы сюда и приехали.
Девушка запрыгала от восторга, а потом повисла у меня на шее, и я с наслаждением вдохнул ее свежий запах с едва уловимым ароматом духов.
Мы забрались в корзину, похожую на лукошко для великанских ягод, и поздоровались с усатым пилотом в берете десантника и спортивной куртке. Пилот что-то нажал, и из двух сопел с прорезями с шипением вырвались длинные струи огня, подогревая воздух внутри шара.
Корзина зашаталась, и тепловой аэростат оторвался от земли. Честно говоря, когда мы начали набирать высоту, у меня немного свело живот – я уже говорил, что не люблю высоту. Но вскоре это чувство прошло, вытесненное восторгом и открывшимся до горизонта потрясающим видом. Далеко внизу, словно послушная собачка, за нами по полю бежала тень нашего шара.
С высоты птичьего полета мы любовались на бескрайнее голубое небо, и казалось, что до белых облаков совсем недалеко – только руку протяни! Прохладный утренний ветерок, великолепный вид…
Я вытащил из бумажного пакета бутылку шампанского и два бокала. Хлопок – и пробка улетела за борт.
– Давай отметим наш первый полет, – предложил я.
Катя со счастливым видом кивнула и, пригубив шипучий напиток, поцеловала меня в губы.
– Это самый оригинальный и романтичный подарок, который только мне дарили за всю жизнь, – сказала она.
– Я старался.
– И у тебя получилось.
Мы продолжали неспешный полет, ощущая себя героями книги Жюля Верна.
– Знаешь что, – сказал я. – Давай в следующий раз полетим с тобой куда-нибудь на край света.
– Например?
