– А что это за шов внизу?
– Этот немного короче сначала получился, я потом кусочек дошила, – оправдывалась портниха. – Материя та же, оно и не видно ничего… почти.
– Именно, что – «почти»! Мне не нужно «почти». Необходимы два совершенно одинаковых костюма, понимаете?
– Переделаю, – вздыхала портниха и, ругая про себя привередливого заказчика, шла исправлять свою ошибку.
– Скажите, а какая должна быть ассистентка? – спросила хорошенькая Ирочка с потрясающими глазами в обрамлении пушистых ресниц – та самая, стриженная под мальчика.
– Привлекательная, стройная, – ответил Данила, извлекая из кармана пачку сигарет. – У нее должно быть гибкое и сильное тело.
– Как у меня? – наивно спросила Ира, сидя на шпагате и упершись ладошками в подбородок. Данила не мог не признать, что ее спортивная фигурка выглядела довольно волнующе.
– Та-ак, чего сидим? А ну на сцену! – раздался приказ Наталки, и девчонка упорхнула, бросив на прощание обжигающий взгляд. Глядя на небольшие упругие ягодицы удаляющейся Ирочки, Данила ощутил пробуждающееся желание, но постарался отогнать его – девчонке всего пятнадцать лет!
– Зажигалку посеяла. – Наталка уселась на край стола. – У тебе есть?
Данила протянул ей указательный палец, на кончике которого появился язычок пламени.
– Супер! Не печет?
– Нет. Палец-то не настоящий.
Данила тоже закурил.
– Серьезно? Даже вблизи не видно.
– Между тем, что видится, и тем, что делается, – большая разница, – задумчиво сказал Данила и дунул на палец, словно ковбой на еще дымящийся кольт. – Что у нас осталось?
– Только последний номер, а так все готово. Ну, и еще один набор костюмов… Переживаешь?
Данила усмехнулся:
– Есть немного.
– У меня в театре женщина есть… Уже сорок лет на сцене. Она перед каждым спектаклем нервничает. Но как только выходит на сцену, тут же преображается. Так вот она говорит: «Если ты не переживаешь, значит, тебе все равно. Тогда нужно уходить со сцены».
– Наверное, она права.
Разговаривая, Наталка бросала взгляды на сцену, не переставая контролировать рабочий процесс.
– Ромчик! Еще раз то же самое и поддержку прорепетируйте!
Она повернулась к Даниле:
– Я сама переживаю. У меня всегда так перед премьерой.
– Завтра билеты выходят в продажу.
– Так что, спать не будешь?
– Если не продадутся, – продолжил Данила, – я их сам выкуплю и раздам.
– Не раздашь, – уверенно сказала Наталка, потушив сигарету, – все раскупят.
В конце зала открылась дверь, и в проходе между рядами показался Петр Зиновьевич. Он подошел и устало опустился в кресло рядом с ними.
– Ох, втянул ты меня… – по привычке вздохнул Мастер. – Измотался весь.
– Как машина? – улыбнулся Данила.
Весь последний месяц он периодически задавал этот вопрос, зная, что Петр чуть ли не спит в машине. Новый «Aуди» – это вам не старый «жигуль».
– Чувствую себя «новым русским». – Мастер довольно поправил галстук. – Только переживаю. Ты столько денег вбухал в рекламу: радио, телевидение, плакаты по всему городу… А если не окупится?
– Дай бог вначале расходы покрыть. А потом все окупится, не сомневайтесь, – уверенно сказал Данила, хотя в душе его мучили сомнения.
– Завтра репетируем в Оперном, – напомнила Наталка, словно об этом мог кто-то забыть.
– Еще пара сотен, – сокрушенно покачал головой Петр и встал. – Все, оставляю вас, мне надо еще в ратушу заехать и в пару редакций. Билеты этим халявщикам презентовать.
– Без этого никак, – пожал плечами Данила.
– А ресторан? – добавила Наталка. – Если они не погуляют на дармовщину после премьеры, то такое могут написать…
– Вы правы, мадемуазель. – Петр церемонно поклонился. – Все, я убываю.
Наталка проводила его взглядом и вдруг вспомнила:
– Забыла спросить, что насчет спонсоров.
– Он мне рассказал, – успокоил ее Данила. – Спонсоров у нас хоть отбавляй, только они в основном информационные.
Он встал с кресла и с хрустом потянулся.
– А так… Беседовал я вчера с одним деятелем.
– Ну-ну?! – Она заинтересованно наклонилась к нему, и он почувствовал запах ее духов.
– Солидный такой. Говорит: «Выделим вам пару тысяч», ты поняла? Выделим! Будто я их об этом упрашивал. «Выделим, значит, но над сценой должен висеть огромный плакат: «Спонсор шоу…», ну и название их банка. Ты эту картину себе представляешь? А в конце я должен выйти на сцену и вручить при всех букет представителю этого банка.
– Отказался? – Наталка прикурила новую сигарету.
– А как ты думаешь? Я лучше прогорю, чем соглашусь на что-либо подобное. Получится, что шоу – заслуга этого спонсора, а мы только благодаря их деньгам показали представление.
– Я в театре и не такое видела.
– Я лучше рискну. – Данила размял плечи и покрутил шеей.
– Рисковый ты парень. – Наталка прищурилась и выпустила струйку дыма.
– Хватит дымить, – сказал Данила и, взяв из ее руки горящую сигарету, засунул ее в свой кулак. Затем разжал пальцы и продемонстрировал пустую ладонь. Наталка захлопала в ладоши. Даниле нравилось показывать ей фокусы, да и ребятам тоже. Они все ему нравились: веселые, открытые, искренние, они совсем не были похожи на ту испорченную молодежь, какую в мрачных красках описывал его учитель во время их первой встречи. Это обнадеживало. А бурчание Петра… возможно, это просто дань возрасту, когда кажется, что молодое поколение всегда хуже, менее воспитанно, не так образованно и вообще в голове у них одни глупости.
– Мистер фокусник! – со сцены раздался веселый смех. – Мы вас ждем!
Он направился к ребятам.
До премьеры оставалось два дня. Позади два месяца напряженных репетиций, метаний по городу и улаживания организационных вопросов, в решении которых лучше всего помогали американские президенты: Джексон – в решении мелких вопросов, Грант – в более серьезных. Но больше всего украинский народ уважал Франклина, несмотря на то, что тот давным-давно отправился в края вечной охоты, по выражению коренных жителей Америки. «Зеленые спинки», они же «баксы» или «грины», расходились довольно резво, оседая в карманах местной бюрократии и производя с ними потрясающие метаморфозы. Только что чиновник был связан по рукам и ногам крепкими цепями законов, инструкций и предписаний и был беспомощен, как новорожденный, как вдруг… О, чудо! С помощью зеленой бумажки, играющей роль отмычки, он, словно Гудини, освобождается от всех цепей и творит чудеса не хуже Гарри Поттера, используя в качестве волшебной палочки ручку с дорогим пером. Он открывает проход сквозь бумажные стены с печатями, которые порой покрепче каменных, и с помощью волшебной трубки на расстоянии убирает преграды, возникающие на пути горячо любимого им магического шоу.
Три репетиции в Оперном театре прошли прекрасно. Правда, когда Данила первый раз вышел на сцену, она показалась ему огромной, и он испытал легкое беспокойство, но потом привык. Зал впечатлял: лепные украшения, росписи и живописные вставки, многоярусный зрительный зал с щедрой позолотой, эффектный сценический занавес – все это придавало интерьеру атмосферу нарядности и праздничности.
Данила руководил съемкой репетиций, для которой он нанял нескольких профессиональных
