и незнакомец, в него немедленно полетела табуретка.
Чердак здесь был необычный – обшитый деревом, ухоженный, с мансардными окнами, тщательно защищенный магией от разгулявшихся жильцов, которые любили устраивать здесь посиделки и пикники. Для этих посиделок здесь имелись складные столы, табуреты, даже несколько мангалов и шампуры. Мортимер не сомневался, что сумеет все это использовать.
Защита незнакомца, разумеется, не была рассчитана на табуреты, и пробила ее, конечно. Но у мага оказалась прекрасная, просто нечеловеческая реакция. Он мгновенно отреагировал, отклонился назад и сшиб табурет каким-то заклинанием, разметавшим деревянное сидение в щепки. Следом за табуретом Мэл, как дротики, метнул одновременно пару шампуров, которые выдернул с полки – один из них оцарапал-таки магу руку – и попытался смести его складным столом. Стол в самый последний момент изменил направление полета и с грохотом врезался в стену.
Чужак выпрямился и принялся осыпать ликвидатора заклинаниями паралича и ледяного оцепенения попеременно – судя по всему, он все-таки не собирался убивать Мэла сразу, лишь захватить в плен, а те смертельно опасные заклятья, которые прорывались то и дело, видимо, составлялись им неосознанно. Конечно, заклятья паралича, обездвиживающие человека, или ледяного оцепенения, опускавшие человека в анабиоз, были очень опасны и могли вызвать остановку сердца или какие-нибудь еще неприятные последствия, в том числе и смерть.
Так что попадать под них ликвидатору не хотелось даже в том случае, если вся эта драка – всего лишь недоразумение, и маг просто ошибся. В какой-то миг Мортимер случайно посмотрел чужаку в глаза и увидел там тьму и смерть. Это была даже не ненависть, не злоба или жажда крови – только тьма. Мэлокайн заметил черные радужки и даже серизну, заливную белки глаз, серизну, которая постепенно сгущалась.
Он отпрыгнул от очередного заклятья, а потом совершил головоломное сальто под потолок – вспышки холода разошлись по помещению веером и осели не сразу. Мэлокайн уцепился за балку и несколько мгновений висел в воздухе. В пылу боя маг не сразу понял, куда делся его враг, а когда понял и швырнул заклятье в потолок, ликвидатор уже падал вниз. Приземлился он рядом с полкой, на которой стояло несколько бутылок пива, то ли забытых, то ли приберегаемых здесь кем-то из жильцов. Схватил одну и швырнул в чужака.
Бутылка пива разбилась о магическую защиту и омыла ее густой пеной и темной жидкостью, пахнущей жженым зерном и солодом. В тот же миг, зная, что враг ненадолго ослеплен, Мортимер кинулся вперед, на чужака, готовясь скрутить его. Казалось, все идет как надо, и маг, ослепленный и испуганный внезапно вспенившимся перед глазами напитком, беспорядочно замахал руками. Но в последний момент извернулся, перехватил Мэла и уверенно швырнул его мимо себя, на пол. Мортимер ударился ребрами и все тем же многострадальным локтем, перевернулся...
Но вскочить уже не смог. На него было прямо нацелено заклинание. Рука мага твердо была направлена в грудь ликвидатора, и не отпускала холодную голубоватую искру в полет лишь потому, что противник не двигался. Мэлокайн поднял глаза на чужака – его глаза постепенно светлели, но ощущение смерти не рассеялось. Взгляд незнакомца был холоден и бесстрастен, осанка строгая – теперь, как никогда, он напоминал Мортимеру представителя Дома Драконов Ночи, одного из самых аристократических центритских родов. Но чем он мог досадить Дракону? Чем? Он помнил всех, кого когда-либо ликвидировал. Среди них не было и не могло быть никого из Драконов Ночи. Но, возможно, кого-то из их друзей... Близких друзей...
– Не-ет! – вдруг прозвучал женский крик, и они вздрогнули оба. – Нет, Руин, не надо!
Оба мужчины обернулись – держась за перила, на верхней ступени лестницы стояла Моргана. Огромный живот перевешивал, клонил ее вперед, и она цеплялась за перильца, чтоб устоять. Лицо ее исказилось ужасом. Окаменев, чужак смотрел на нее, но стоило Мэлокайну чуть шевельнуться, как холодный, обещающий смерть взгляд незнакомца, вновь вернулся к нему. Вскарабкавшись на последнюю ступень, молодая женщина вдруг кинулась вперед, к ним двоим, и, шатаясь, встала перед магом. Он едва успел задержать заклинание, едва не сорвавшееся с ладони – оно могло попасть и в женщину.
– Руин, не надо, – простонала она. – Пожалуйста, не надо.
Он протянул ей руки. Голубоватая искра зависла в воздухе едва дрожа, больше не касаясь пальцев темноволосого незнакомца, которого Моргана назвала Руином, но Мортимер не сомневался, что как только он шевельнется, искра вопьется в него. И ничем хорошим для него это, конечно, не закончится.
Краем глаза маг поглядывал на противника, который по-прежнему лежал на полу, гипнотизируемый ледяной искрой, постепенно наливавшейся все большей и большей силой. Мэлокайн чувствовал на себе его неотрывное внимание, но сейчас его, пожалуй, больше занимал не враг, а жена. В первый момент ликвидатор испугался не на шутку, решив, что Моргана неизвестно почему предположила, что его нужно спасать, и что именно она со своим огромным животом сможет это сделать. Но потом, заметив, что ее появление действительно задержало руку черноволосого незнакомца, слегка успокоился. По нему нельзя было этого сказать, однако он подобрался, готовый встать между чужаком и своей женой, по крайней мере, попытаться это сделать, и последствия этого порыва его уже не слишком волновали.
Главное – спасти жену...
Моргана, дрожа, стояла перед магом и протягивала к нему руки.
– Руин... – в голове ее были слезы. – Не надо, пожалуйста.... – и вдруг едва не упала на колени.
– Моргана... – он подхватил ее. Прижал к себе. В его жесте была нежность и беспокойство. – Что с тобой? Что он с тобой сделал?
Он коснулся ее щеки – так мог вести себя только близкий родич или очень близкий друг – и этот жест был жестом собственника.
– Ничего, – прорыдала молодая женщина в ответ. – Ничего не сделал.
– Он велел тебе так говорить? – проговорил молодой маг. – Он тебя запугал?
– Нет, Руин...
– Если он угрожал тебе, то можешь быть уверена – теперь ты будешь в безопасности. Моргана, отойди, – он попытался отодвинуть ее, но принцесса зарыдала, сжала его руки и, оттолкнувшись, заслонила собой Мэла.
– Нет, Руин, пожалуйста, – ей показалось, что он поднимает руку, хотя он всего лишь хотел поправить волосы, и она, вздрогнув, крикнула. – Нет, Руин! Я люблю его!
Голубоватая искра погасла, словно ее и не было. Но, даже пари она по-прежнему перед ним, ликвидатор все равно подался бы вперед и поднялся – впервые за много-много времени он забыл о собственной жизни, потому что услышал такое, чего услышать никак не ожидал, но зато о чем мечтал больше, чем о неземном блаженстве. Он шагнул было к Моргане, но его остановил взгляд Руина – такой холодный, что мог заморозить вернее, чем его же заклинание ледяного оцепенения.
– Моргана, – мягко и встревоженно переспросил молодой маг, поддерживая ее за плечи.
– Моргана! – позвал пораженный Мэл.
Она повернулась к ликвидатору.
– Моргана... – нежно, вполголоса повторил Мортимер.
– Да, да! – молодая женщина поглядывала то на одного мужчину, то на другого. – Руин, он ничего не делал мне...
– Моргана!
– Он ничего мне не сделал, Руин! – она уже почти кричала. Обернулась и взглянула на Мэлокайна. – И я люблю...
– Моргана, – вздохнул ликвидатор. Шагнул к ней и приобнял за плечи – только руками, не прижимая ее к груди, помня, что для несчастной страдалицы объятия мужчины невыносимы, пусть даже к мужчине этому она относится с лаской.
Через мгновение Мортимер поднял глаза и увидел взгляд Руина. Провальский принц смотрел на него с новым выражением – ревниво.
А потом Моргана застонала и стала оседать, прижимая руку к огромному животу, из-за которого она и не смогла бы прижаться к Мэлокайну, если бы захотела. Он подхватил ее на руки, даже еще не понимая, что происходит, но когда он заметил ее искаженное лицо, то сообразил. Врач предупреждал его, что роды могут начаться и раньше срока, коль скоро женщина ждет не одного, а целых двух младенцев, и Мортимер немедленно сообразил, что нужно делать. Он понес жену к лестнице вниз.
