— У меня почти пять тысяч золотых, — крепился Ричард. — Половину я могу потратить на тебя.
Девушка направилась к прилавкам с хищным видом, словно прикидывала, сколько роскошных платьев успеет сшить по пути в Париж, если поторопится, но на деле ограничилась лишь отрезом тонкого, богато затканного и кое-где расшитого вручную сукна. Расшитым, разумеется, так, чтоб дамы, шьющие наряд, не столкнулись с какими-либо трудностями, желая сохранить узор в целости (в то время абсолютно все платья шились одинаково, и предугадать, где именно пройдет разрез, было нетрудно). Что еще она приобретала, Дик не смотрел — ему было скучно, но он крепился надеждой, что не далее как через час с кружкой пива устроится у трактирного окна, а по дороге туда, быть может, заглянет в оружейные ряды. Хотя у него было все, что может пожелать воин, кроме разве войска, и он не собирался ничего покупать — только полюбоваться. Тогда — предвидел он — скучать уже придется Серпиане.
Но просчитался. Оружие вызвало в глазах девушки восторг не меньший, чем мягкие сокровища суконных лавок. Луками, как ни странно, она заинтересовалась мало, но легкие мечи, которые рыцари обычно использовали в качестве вспомогательных, привели ее в восхищение. За один из таких — тонкий прямой кончар с разноизогнутой гардой — она схватилась, и Ричард понял, что его придется купить.
— Может, еще кинжал посмотрим? — спросил он, почитая малый клинок более подходящим для девушки.
— Не надо. У меня есть.
— Зачем тебе меч?
Глаза Серпианы были юрки и быстры, как два малька.
— А зачем вообще меч?
С оружием в руке она смотрелась очень необычно, но ладонь ее на рукояти клинка лежала уверенно, и пальцы с узкой гардой были переплетены как надо. Взглянув на постановку руки, Дик при своем опыте не мог не сообразить, как именно девушка должна работать мечом, поразился и не поверил. Хватка предполагала работу кистью, но запястья ее были так тонки, что это мешало поверить в возможность подобного. Его сомневающийся взгляд спутница не могла не перехватить. В глазах, прекрасных своей быстротой и непредсказуемостью, полыхнула улыбка.
Серпиана отступила от прилавка и без напряжения несколько раз взмахнула мечом — для тренировки. Один взмах перешел в пятикратно повторенную вокруг себя восьмерку, второй — в изогнутый «веер», перед которым не успевал расступаться воздух.
Шлепком ладони по плоской стороне клинка она остановила его, прокрутила рукоять в пальцах, а потом показала несколько вариантов восьмерок, последняя из которых молниеносно, как гадюка из тугой спирали, выстрелила кончиком к его шее.
Он был воином, не мог не среагировать, и кончар со скрежетом прошелся по мгновенно выхваченному мечу — но у самого горла, что отдавало должное быстроте Серпианы. За прилавком зааплодировали.
— Молодец, — сказал Дик. — Но не делай так больше. Я могу машинально ударить в ответ.
— В самом крайнем случае я увернусь.
— Ты слишком самоуверенна.
— Нет. Я должным образом уверена в себе.
Он снисходительно качнул головой и расплатился за меч золотом из кошелька — почти всем, что осталось после приобретения ткани и прочих необходимых для шитья вещей. На посещение трактира oстались те деньги, что были у корнуоллца до нахождения клада, да еще один последний золотой, но этого должно было хватить с лихвой на весь путь до Парижа.
Постоялый двор Ричард выбрал один из лучших. Расположен был этот двор под самыми городскими стенами, там, где земля уже стоила дешевле, и потому строение развернулось пошире. Из маленьких окошек, откуда по случаю жаркого сезона были вынуты ставни, сладостно потягивало свежими лепешками, тушеным мясом и крапивной похлебкой, в которую для сытости резали вареное яйцо или кидали ложку сметаны. Рот Дика мгновенно наполнился слюной. Не сказать, что он очень любил крапивную похлебку, но вареное яйцо и тем более сметана — это не фасоль какая-нибудь! Служанке, пойманной за подол у самой двери, был тут же сделан серьезный заказ и выдан задаток в виде маленькой серебряной монетки — для придания резвости. Затрата оказалась оправданной: на свободном угловом и довольно укромном столе мигом возникли кружка с пивом, сидр для дамы, закуска, а вскоре и миски с большими белыми пятнами сметаны на буром фоне.
Дик жевал лепешку и смотрел на спутницу. Она ела медленно, очень аккуратно и красиво. На эту церемонность он впервые обратил внимание.
— Скажи, ты действительно принцесса? — спросил он неожиданно для самого себя.
Быстрый взгляд поднятых на миг глаз, и девушка снова смотрела в тарелку, словно не было никакого вопроса.
— Да, — ответила Серпиана после очень долгой паузы. — Хотя по-нашему титул звучит иначе.
— В этом разговоре есть что-то неприятное для тебя? Тогда не буду спрашивать.
— Ничего неприятного.
— Откуда об этом знал… как его там, Далхан?
— Для меня это тоже загадка, — помолчав, ответила она. — Но, наверное, он может знать и что-то о нашей семье.
— Расскажи мне о нем. — Девушка молчала так ролго, что молодой воин не выдержал: — Тебе не хочется отвечать, или эта тема… Или об этом нельзя говорить?
— Почему, можно. Наверное. Я только не знаю, с чего начать. Я всегда считала его верховным жрецом темного бога Ада. Но теперь он появляется у вас, в этом мире… Или ты тоже можешь назвать какого-нибудь темного бога?
— Не Бога. У нас есть сатана, — и осекся. Все-таки добропорядочный католик не должен даже называть темного ангела прямо, только иносказательно.
— Не бог? Кто же тогда?
— Падший ангел.
— Младшее божество?
— Не надо равнять его с Богом.
Серпиана, недоумевая, развела руками.
— Не хотела обидеть тебя, но разве имеет значение, как назвать?… Нет-нет, я не спорю. Пусть будет падший ангел. Но его служители имеют большую силу, и их обряды поистине устрашающи.
— И омерзительны, — добавил Дик. — Если ты имеешь в виду сатанистов.
— Но, получается, ты знаешь, кто такой Далхан Рэил.
— Нет. Кто же?
— Он — их глава.
— Не понимаю. Ты говоришь, что он — глава ваших служителей какого-то темного бога и в то же время возглавляет последователей духа зла в нашем мире.
— А это одно и то же. — Девушка смотрела очень серьезно и грустно. — Только не зла, нельзя так сказать. Ни одни нормальный человек не станет говорить, что служит злу. Обрядовая сторона не имеет значения. Служители темных богов отличаются тем что добывают силу и иные блага за чужой счет. Они полагают, что основа людской (и нелюдской) души — зло, а потому никого не нужно жалеть. Понятно, что соблюдают они только свои интересы.
— Сдается мне, так живет подавляющее большинство людей.
— Потому и культы темных богов всегда будут, иметь последователей.
— Я бы сказал, сатанистов среди людей не так и много.
— Зато их принципы исповедуют очень многие, а значит, сам принцип неискореним и сила будет прибывать к темным.
— Но зачем, раз так, Далхан охотится за мной?
Девушка заколебалась:
— Постараюсь объяснить. Далхан — глава последователей культа, так ведь?
— Какого культа?… Ах да. Да, конечно.
— Вот. А ты ставишь палки в колеса представителей культа.
— Разве не важно, какого?
