ограничила свой восторг одноклассница.
На мгновение Василию показалось, что Аня ему завидует. На такой эффект он меньше всего рассчитывал. Не зря отец после ссор с мамой говорил: «Современную женщину не понять. Такое чувство, что она не хочет быть женщиной, или, во всяком случае, хочет быть немножко мужчиной. Трактор водила, в космос летала, джинсы надела, горы покоряла, начальниц женщин полно... Но от этого мужчина всё равно не научится рожать!..» Опасность феминизма Василий до конца ещё не осознавал, но в главном был согласен: «не понять...»
Начиная с первого сентября Аня благосклонно, но как-то меланхолично принимала его ухаживания. И самое обидное, не чуралась и Брагина, который увивался за ней, отдавая дань и девицам лёгкого поведения, кои порой бывали много старше его. В компаниях он щедро делился своим богатым сексуальным опытом. Не отставал от него и Вознесенский. Неужели она не видела и не понимала этого?
Во время осеннего бала на дискотеке Василий в первый раз пригласил Аню на танец. Её близость, запах сладко вскружили голову, он лепетал ей на ухо что-то несуразное, хотел, но не решился сказать главное. Позволил себе только одно: его рука провела плавное легато вдоль её спины, и (о чудо!) Аня не воспротивилась этому! Но уже в следующем танце она медленно парила с Виктором и с точно таким же выражением лица слушала его бойцовские байки с обычным для него глуповатым подхохатыванием. А под конец танца его руки уже свободно дирижировали вдоль её стана. И Аня не оттолкнула его (чего ожидал Василий, который косился на них, безнадёжно подпирая спиной стену актового зала). Но после дискотеки Брагин предпочёл Ане шумную компанию, и Морозов воспользовался счастливой возможностью без соперничества проводить её домой. Дорогой он всё же решился сказать ей, что она очень много для него значит, что она прекрасна, как самая гениальная симфония... Аня с лёгкой блуждающей улыбкой слушала его, а у подъезда поцеловала в щёку, после чего ошарашенно счастливый Маэстро ещё час бродил по посёлку, прокручивая в уме нежную серенаду для своей возлюбленной. Казалось, до полной взаимности остался только шаг. Ведь на обратном пути он держал в своей руке её руку, чувствовал ласковую мякоть подушечек её пальцев и полагал это вершиной допустимой сейчас близости.
Дня через три, опасаясь неуловимой мимолетности и воздушности сказанного слова, он доверил его бумаге, и на уроке отправил ей пространную записку, где звучало таинственное и ничем не заменимое «люблю», а сверх того — сквозила готовность посвятить ей всю свою жизнь, всё творчество, как некогда безутешный Петрарка своей Лауре. А в ответ получил краткое и половинчатое: «Васенька, ты мне тоже очень нравишься, ты талантливый, ты умница, но я пока не могу понять сама себя». Как человек может не понимать сам себя? Впрочем, бывает, конечно. Тем более что речь идёт о девушке! Но в данном случае это означало одно: полной взаимности, скреплённой молнией первого взгляда и притяжением, преодолевающим земное, здесь нет. Тут пахло каким-то не совсем логичным девичьим расчётом, обидным и осторожным. И тогда, разумеется, представилась в мыслях спортивная, более зрелая, чем у него, фигура Брагина... В этот день Василий купил себе гантели, хотя Изольда Матвеевна не раз предостерегала ученика: на физкультуре надо быть предельно осторожным. Руки, данные Богом для извлечения гармонии, следует беречь. Но с гантелями он явно припозднился, качаться надо было с раннего детства. Отец дал несколько советов, но, казалось, мышцы совсем не реагируют на упражнения. И по утрам Василий печально смотрел на своё отражение в зеркале, всячески его критикуя. Мама, со своей стороны, попыталась его успокоить: мол, накачанные мышцы не главное, и каждого Бог создал для выполнения своей, только ему предназначенной задачи. Не могут быть все сильными, умными, красивыми... Это было понятно, но малоутешительно.
— Мам, а за что ты полюбила папу? — задал прямой вопрос Василий.
— За то, что он полюбил меня, — не задумываясь ответила мать, — он поступал в наш нефтегазовый институт после армии, у него была медаль за Афганистан, пришел на вступительные экзамены в форме... Тогда многие девушки на него заглядывались. Но, честно тебе скажу, я в тот момент на него внимания не обращала. А вот когда он уже после первого курса прицепил к нашему окну в общежитии на третьем этаже огромный букет с запиской для меня... Представляешь, со стороны улицы?! Это показалось мне очень романтичным и оригинальным.
— И ты в него за это влюбилась?
— Нет, я всего-навсего заприметила, кто это сделал. А потом он ещё долго за мной ухаживал. После букета я только лишь позволила ему провожать меня после занятий. Хотя для меня до сих пор остается загадкой, как он забрался по абсолютно ровной стене, где зацепиться не за что, до нашего окна да еще в сумерках...
Заметив на лице сына выражение многообещающей романтичности, способной подтолкнуть к безумным поступкам, папа, Георгий Васильевич, вздохнул и ради предостережения сдался:
— Я просто нанял за двадцать пять рублей автовышку...
— Автовышку? — разочарованно вскинула брови Наталья Павловна.
— Ну да, такая машина с выдвижной корзиной.
— М-да... — подытожил Василий. — Сейчас, чтобы удивить девушку, надо нанимать, а ещё лучше иметь лимузин. Или самолёт.
