Вернуться! Пнуть дверь ногой и броситься в драку! Биться до последнего и лучше умереть, чем испытывать этот жуткий, невыносимый стыд! Так он думал, и, тем не менее, всё дальше уходил от дома Ани. Лёгкая расправа над противником могла состояться только в воображении.
«Господи! — мысленно крикнул Василий в небо. — Почему Ты вместе с талантом не дал мне физическую силу!? — и добавил самому себе: — И почему я такой жалкий трус?..»
Словно в ответ на его слова из проулка вывернул Вознесенский:
— Маэстро, привет, куда летишь?
Василий замер, примеряясь, как лучше заехать ему в челюсть. Макс в спортсменах не состоял, и с ним можно было потягаться. Вознесенский не стал ждать ответа, добил его ухмылкой:
— А Витёк к Аньке попёр. У неё родаки на большую землю слиняли. Классная тёлка! — позавидовал он дружку.
— Да пош-шёл ты... — процедил сквозь зубы Василий и двинулся дальше.
Огорошенный таким поворотом Макс некоторое время смотрел ему вслед, а затем будто опомнился:
— Ты чё, Маэстро, оборзел?! Смотри, как бы похоронный марш не пришлось играть!
Похоронный так похоронный!.. Вернувшись домой, Василий включил на полную громкость реквием Моцарта и плюхнулся на диван лицом к стене...
На следующий день они не смотрели друг другу в глаза. Но Аня при этом вела себя подчёркнуто весело. Много смеялась и шутила с подругами, примыкала к шумным компаниям, заигрывала с парнями, а в конце уроков вдруг сама подошла к Василию и прямо спросила:
— Вась, я не поняла, это ты обиделся или я должна обижаться? Что ты ходишь, как в воду опущенный?
— Не надо было открывать дверь, — сказал Василий, и тут же понял, что сморозил очередную глупость.
— А я и не собиралась, — надменно улыбнулась Аня.
И, чувствуя какую-то необъяснимую, но ранящую в самое сердце Анину правоту, он злился ещё больше и не мог понять, кто виноват, кроме него.
— Пора становится взрослым, Маэстро, — свысока посоветовала Аня, и прозвище вдруг показалось ему очень обидным.
— Угу, — с кривой ухмылкой согласился Василий, — взрослый — это когда ведёшь себя, как троглодит. Видимо, нынешним Джульеттам это больше по вкусу.
— Фи... — изогнула она губки, и пошла по своим делам, будто и не было разговора.
И толкуй это «фи» как хочешь, в диапазоне от легкого пренебрежения до полного равнодушия. Но даже презрительный изгиб губ возлюбленной показался Василию чарующим, и он понял, что никогда, во всяком случае, в обозримом будущем, не сможет её возненавидеть. Даже если Аня причинит ему боль. Вся мятущаяся буря обиды была направлена теперь только в одну точку — на Брагина.
И тот не заставил себя долго ждать.
На выходе из школы Брагин стоял, поигрывая автомобильными ключами, и, как выяснилось, ждал Василия.
— Маэстро, — окликнул он, — тема есть. Пойдем, пообщаемся. — И повернулся спиной, не оставляя ему выбора. По виду Брагина было понятно: ничего хорошего эта «тема» не сулит. Но в данный момент Василию было все равно. Ниже плинтуса не упадёшь.
Он молча, на автопилоте, направился следом. Но вёл его Брагин, на удивление, не к обычному месту мальчишеских стычек на задах школьного двора, а к своей машине. Ещё больше Василий удивился, когда увидел на заднем сиденье Аню.
«Вот ещё закидоны, — подумал Морозов. — Он что, собирается меня отмутузить при Ане?» — и весь внутренне собрался. Тут же начал прикидывать, как подольше простоять на ногах и биться до последнего. Последнего чего? Он прекрасно знал, что удар Брагина поставлен профессионально. Большинству его оппонентов хватает одного. Те же, кому удаётся устоять и дать сдачи, по меньшей мере сами незаурядные спортсмены или от природы здоровьем и силой не обижены. Морозов же относился к группе середнячков. Даже с точки зрения банального урока физкультуры — ничего примечательного.
