и даже не смотрится, а пьется. А у меня от северного сияния голова болит, Север мне противопоказан.
- Юр, тебе никто не говорил, что крепкие напитки и крепкие выражения не для приличных женщин?
- Простите, леди, я пьян, как поручик Ржевский, но от вашего Ханты-Мансийска у меня стойкая изжога.
- Тебя в самолет не посадят.
- Главное, чтоб куда подальше не посадили! - хохотнул Хромов.
Еще оставалось время до регистрации, и Хромов потащил всех в кафе. На первом этаже была пересменка, и Юрий Максимович, ругая ненавязчивый российский сервис, направился на второй. Вера хотела, было, развернуться и уехать, но он по-настоящему взмолился:
- Вера, ну не бросишь же ты старого друга в таком состоянии без должной опеки? Или тебе нравилось в детстве топить слепых щенков?
- Нет, - холодно ответила Вера и, вспомнив первый разговор Словцова с Хромовым о собаках, добавила: - А вот пьяных сенбернаров выгуливать я не пробовала.
В кафе прозябали три посетителя. Две девушки щебетали над бокалами вина и салатами, один мужчина сидел к входящим спиной. Он медленно потягивал кофе. Когда подошли к стойке бара, Володя сразу узнал его и бросился к его столу, широко раскрыв руки для объятий.
- Андрюха! Какими судьбами!? Ё-моё, вот уж не думал встретить тебя здесь, думал, ты где-нибудь по Европам...
Человек, которого он приветствовал, встал из-за стола, ответил на рукопожатие, обнялся с Володей. Первое, что бросалось в глаза, это его ничего не выражающее лицо. Казалось, упади сейчас небо на землю, в его мимике ничего не поменяется. Какой-нибудь физиономист, скорее всего, посчитал бы, что на лице его отражена избранность. Внимательный взгляд серых глаз был медленным и сверлящим. На лице - несколько шрамов. Прямой, чуть сплющенный боксерский нос, седой ёжик волос, прижатые крупные уши, высокий лоб и огромный хромовский объем тела при заметной военной выправке и скупой точности движений.
Володя не заметил, как пересеклись взгляды Веры Сергеевны и его товарища, не просто пересеклись, а будто обменялись информацией. Вера сразу узнала Справедливого, и ей стало не по себе. Муть нехороших предчувствий и догадок единым махом, как стакан водки, ударила в голову. Она знала, что была единственным клиентом, которого он удостоил очной ставки, все остальные находили его через третьих лиц или по специальной почте. При этом Справедливый брался отнюдь не за всякую работу. Исключение для Зарайской он сделал по просьбе Астахова, с которым был знаком еще со времен военного училища. И чем они еще и где занимались, можно было только догадываться. С Верой Сергеевной у Справедливого состоялся тогда долгий и обстоятельный разговор, проникнутый взаимным пониманием, но потом они разошлись, чтобы, по меньшей мере, не сталкиваться больше лоб в лоб, это было в интересах обоих. При этом госпожа Зарайская оставалась у Справедливого в долгу. Но вот они опять оказались рядом, и Веру стали мучить нехорошие догадки, а Справедливый представлял собой «Великую китайскую стену». Он смотрел только на ее охранника.
- Володя, я тебя тоже никак не ожидал здесь увидеть. Я на биатлон приезжал посмотреть. Садись, кофейку хлебнем.
- Но он же не кончился еще?
- Стреляют как попало, неинтересно, смотреть не на что... Наши за фрицами угнаться не могут, скандинавы - и те впереди. Тоска. Думал хоть здесь отдохнуть душой после нашего футбола. Облом. Да и дела ждут.
- Ты где сейчас? - напирал Володя. - Я тебя после того чемпионата мира не видел.
- Да нигде, даю консультации, случайные заработки, - уклонился он от прямого ответа. - А ты тут биатлонистов, поди, тренируешь?
- Нет, я в охране, - парень взглядом указал на Веру Сергеевну, - нормально, все пучком.
- Вот как, ну тогда охраняемое тело может спать спокойно.
- Да-а... там без меня спецов хватает. Но я думал, ты давно уже сборную тренируешь.
- Не с руки, я вообще сейчас не стреляю, - пояснил тот и положил открытую ладонь на стол так, чтоб Володя видел, как она вся иссечена шрамами, буквально сшита из кусков.
- Ого, где это тебя так?
