- Да где, телевизор, что ли, не смотришь? Пригласили тут на маленькую войнушку, руку по плечо чуть там не оставил. Все вроде функционирует, доктора долго колдовали, но рука уже не та.
Между тем, за их столик без приглашения хлопнулся Хромов, официантка принесла три бокала, наполовину заполненные коньяком, и блюдечко с нарезанным лимоном.
- Юра, - протянул он руку Андрею-Справедливому.
- Андрей, - вынужден был ответить тот.
- Хлопнем, мужики, а то мне лететь, а летаем мы сейчас ой как плохо. То шасси не откроется, то двигатель зачихает, то террористы бомбу к Аллаху везут. Ну? Будем! - он единым махом опрокинул содержимое бокала в рот, закинул следом дольку лимона и тут же щелкнул официантке пальцами, что означало «еще».
Вере пришлось сесть рядом, ей принесли кофе.
- Я за рулем, - отказался Володя от выпивки.
- У твоей начальницы пропуск для любых ментов есть, - недовольно хмыкнул Хромов, - ну, не хочешь, как хочешь. Давай, Андрей.
Тот взял свой бокал, немного отпил. На лице Веры читались растерянность, какое-то неудобство, и Справедливый спросил ее:
- Тоже летите? Волнуетесь?
- Нет, летать я не боюсь, я в этом смысле фаталистка.
Наконец, объявили о начале регистрации, и первым из-за стола поднялся Справедливый. Вежливо со всеми распрощался, взял номер мобильного Володи, ничего не оставляя взамен, откланялся Вере. Хромов намеревался выпить еще «на коня».
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
После встречи со Справедливым чувство тревоги долго не покидало Веру. Неожиданно приехал, неожиданно уехал? А тут еще пьяный слюнявый Хромов со своими поцелуями «на дорожку»... Вера попросила Володю вместо офиса увезти ее на природу. Было у нее за городом любимое место, километрах в двадцати от города - поворот с тюменской трассы на деревню Шапша. Там стоял вдоль дороги стройный - один к одному - кедрач, словно высаженный селекционерами. Осенью там паслись целые стада грибников, а зимой можно было найти незаезженный сверток в лес, где еще оставалось некоторое безлюдье. Тайга же близ городов и поселков буквально кишела людьми, машинами, наполнялась звуками их вездесущей деятельности, и только те дороги, которые не вели к месторождениям и буровым, сохраняли вокруг себя нетронутое пространство лесной сказки. Вера не охотилась, не ловила рыбу, не бегала на лыжах, поэтому погружалась в этот мир весьма редко, ради интимного общения с природой, сродни тому, которое еще живо у северных аборигенов, разговаривающих с деревьями.
По дороге Вера только один раз нарушила молчание, спросив Володю:
- Ты давно знаешь этого Андрея?
- Да, вместе выступали на соревнованиях, он тогда представлял армию, но было это в другой жизни. Да и в другой стране, это уж точно, - в Советском Союзе. Он вам интересен?
- Постольку поскольку у него странная манера разговаривать, все слова на одной ноте, так, будто его ничего не волнует...
- Раньше он был веселее, открытее...
Вера утвердительно, будто сто лет была знакома с этим человеком, качнула головой и снова погрузилась в задумчивость. Далее понятливый Володя молчал.
Прогуливаясь вдоль незаезженной колеи, Вера пыталась поймать причину тревоги, хотя прекрасно понимала, что это из тех занятий, которые находятся в системе координат «черная кошка в темной комнате» или «иголка в стоге сена». Точно знаешь, что иголка есть, боишься уколоться, но где она? Вот и сена бы подстелить...
Все эти дни Вера не пыталась проецировать Зарайского на Словцова и наоборот, но чем больше она общалась со Словцовым, тем больше подходила к той черте, за которой женщина невольно начинает сравнивать, в чем-то оправдывая свой интерес. И сейчас, пытаясь отвлечься от саднящего чувства чего-то неотвратимого и неприятного, она вспоминала Георгия. Да, по сравнению с мечтательным, ироничным, лишенным какой
