Зрелище-то, сам понимаешь, замечательное, но опять мне попало. Так и повелось: где какой куренок пропадет, забор повалится или еще какая напасть, так все сразу на меня валят. Вся деревня в один голос пальцами тычет: «Это наш разбойник свистнул».
С тех пор так и живу разбойником. Надоело, а кому скажешь; близко подойти и то боятся. – Соловей обреченно махнул рукой. – Что теперь старое вспоминать. Расскажи лучше, куда сам-то направлялся?
– Служба у меня такая. К Водяному шел. С тайным заданием от царя Берендея. А очутился сам видишь где. Что теперь делать, ума не приложу.
– Хорошему человеку помочь – святое дело. Дорогу я тебе покажу. Есть тут одна заветная тропинка, прямо к Водяному и выйдешь. Он в пруду живет, мимо не проскочишь. Правда, дорога через бор ведет, но ты не бойся. Что бы вокруг ни происходило, не обращай внимания. Это все больше морока, наваждение.
Это предупреждение Санька пропустил мимо ушей. После встречи с Ягой и Кащеем он уже без всякого волнения взирал на разных волшебников: «Подумаешь сказки. Мы и сами не лыком шиты».
Однако, услышав, что лес заколдованный, он внутренне собрался и, шагая по тропинке, был готов немедленно дать отпор любому чародею, невзирая на лица. Но не успел он отойти от камня с надписью и нескольких шагов, как вдруг услышал чей-то нежный голос:
– Ой, глядите-ка, богатырь. Молоденький. А симпатичный-то какой.
Санька непроизвольно расправил плечи, надул для важности щеки, сделал серьезное лицо и обернулся.
На поваленном дереве сидела прелестная миниатюрная девчушка. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и улыбалась. Санька подрос еще на несколько сантиметров и заулыбался в ответ.
– А что богатырь ищет в наших лесах?
– Я правая рука самого царя Берендея. Выполняю его личные и самые ответственные поручения. Как появится работенка потяжелее да поопаснее, так сразу за мной – спаси, родимый, помоги. Больше ничего сказать не могу, потому как государственная тайна. Вот только тебе по секрету. Но чтоб дальше никому. Иду проверять Водяного. Не проказничает ли он.
– Ой. Такой молодой, а уже воевода, – продолжала льстить девица.
– Бери выше – советник.
– Ты и есть тот самый советник у Берендея? А не врешь? – Легкая тень пробежала по лицу прекрасной незнакомки.
Но Саньку несло. Он гоголем ходил вокруг девчонки и совершенно не обратил внимания на эту перемену в ее настроении.
– А ты думала. Самый наиглавнейший царский советник и есть. Он у меня все, что ни скажу, делает. Потому как то, что в будущем произойдет, вижу. Вот так вот посмотрю на человека и сразу сказать могу, что его ждет. Да без меня царь давно бы с протянутой короной в руках ходил, милостыню просил. А сколько я диковинок разных придумал, – продолжал он с энтузиазмом. – Вот, например, придумал я железную птицу – самолет. Представляешь, внутри человек сидит...
– Ой, какое симпатичное колечко! – восхищенно перебила его девчонка. – Никогда прежде такой красоты не видала. И дорогое, наверное. У тебя, наверное, этих денег куры не клюют?
– Да уж не из бедных будем, – продолжал заливать Санька. – А колечко это так, пустяк. Мне Берендей обещал подарить другое – золотое и с изумрудом. А еще цепочку – с палец толщиной.
– Здорово. А померить можно? Если, конечно, не жалко?
– Мне жалко? – возмутился парнишка и начал снимать кольцо.
Колечко резко сжалось, словно пытаясь остаться, но Санька рывком сдернул его и протянул маленькой прелестнице.
– Можно я его сам на этот чудный пальчик надену?
Девица протянула руку, полюбовалась на колечко, а затем, наклонив голову набок, переспросила:
– Неужели царь тебя во всем слушается?
Парнишка надул губы:
– Мужик не баба, врать не будет. Да я, если хочешь знать...
– Уже знаю. Василиса замуж идет.
– Как идет? За кого идет? – поперхнулся на полуслове «советник». Он вмиг забыл и про колечко, и про все остальное.
– За Чудо-Юдо морское.
Это был удар под дых. Мгновенно все вокруг сжалось и превратилось в малюсенькую точку с диким названием «Чудо-Юдо», которая затем разрослась, заполнив весь мир.
Как ни крути, а следовало признаться, что красавица царевна произвела на молодца большое впечатление, и он уже постоянно вспоминал ее серебристый смех, милую улыбку. Даже жизнь здесь перестала казаться ему такой мрачной, хотя, конечно, лучше было бы забрать ее с собой в светлое будущее. В конце концов, куда муж – туда и жена.
Так что новость эта Саньке не понравилась. Он сразу потерял всякий интерес ко всему, что творилось вокруг, однако виду не подал.
– Подумаешь. Это ее сложности. Если ей Чуда не хватало, так и пожалуйста. У нас равноправие.
– Слушай, – предложила девица. – Пошли ко мне домой. В гости. Я недалеко живу, совсем одна. Скучно.
Саньку душила обида на Василису. «А что, и пойду. Будет знать». И он повернулся к девице:
– Давай показывай свои хоромы.
Она соскочила с дерева, схватила его за руку и потащила в глубь леса. Странное дело, никакой дороги не было видно, наоборот, чем дальше, тем гуще становились заросли.
– Ты куда меня ведешь? – повернулся он к проводнице. Та, словно спохватившись, остановилась и огляделась.
– Ой, и то правда? Куда-то не туда попали. Надо правее взять. Ты вот что, присядь на минутку, передохни, и дальше пойдем.
Санька послушно уселся и прислонился спиной к дереву. Непреодолимо захотелось спать. Он широко зевнул и прикрыл глаза.
– Сходи посмотри дорогу, а я кимарну чуток. – Он еще раз зевнул и обмер. Вместо милой молоденькой девчушки напротив него стояла странная особа неопределенного возраста. Рваная одежонка, длинный нос. Торчащие шишом спутанные волосы. – Ты чего? – удивленно промямлил Санька и вдруг понял, что тело его отяжелело. Невозможно было пошевелить ни рукой, ни ногой.
Вместо ответа противное создание принялось скакать вокруг него корча рожи и показывая язык.
«Это конец, – мелькнула в затуманенной голове запоздалая мысль. – Вот усну я тут и больше никогда не проснусь. И не видать больше мне дома родного, а уж Москвы тем более».
Все это время перед ним маячила неясная, постоянно ускользающая мысль. Последним усилием воли Санька поймал ее за хвостик: «Соловей предупреждал, что могут голову заморочить. А раз все это наваждение, значит, сплошное вранье». А коли так, то и насчет Василисы, ему тоже дурят голову. Никуда и ни за какого Юду она не выходила.
Это его почему-то очень обидело.
– У, кикимора болотная, – пробормотал Санька заплетающимся языком.
Простое слово разом поставило все на свое место, развеяв весь сон, и он вскочил на ноги.
– Ты Кикимора! – радостно завопил он. – На людей кошмары нагоняешь. Главное – на тебя внимания не обращать.
Та, увидев, что ее колдовские чары больше не действуют, метнулась в сторону и исчезла.
– Василиса! – прокричал во все горло свое волшебное слово Санька, встряхнул головой и понял, что снова очутился на дорожке.
«Привидится же такое, – думал он, шагая дальше. – А ведь сам и виноват. Никогда и никого нельзя слушать. С Василисой, как вернусь, нужно будет обязательно поговорить, и не так, как в прошлый раз».
И тут его словно пригвоздило к земле: колечко-то у Кикиморы осталось. Однако искать ее, похоже, бесполезно.
Солнышко колобком катилось по небу, день был в самом разгаре. Санька притомился
