шагать и недовольно бурчал, стараясь в то же время не потерять из виду тропинку:
– Соловей говорил, до пруда недалеко. Интересно, это он в чем измерял? Иду, иду и ничего не вижу. А если хорошенько подумать, так к чему такая спешка? По такой жаре Водяной из воды и носа не высунет; еще звать, кричать придется. Так что можно отдохнуть малость да перекусить чуток.
Он огляделся и, заметив невдалеке небольшой пенек, повернул к нему. Чем не стол? Наброшенный сверху платок заменил скатерть, оставалось только разложить продукты, и милости просим отобедать.
Все, что затем произошло, Санька запомнил плохо, отрывками. Как все начиналось, он еще смог бы рассказать, но что происходило потом...
Раздалось недовольное шипение. Лежащий до этого неподвижно платок стал медленно подниматься вверх, и из-под него наружу показалась рассерженная змеиная голова. Одно это могло заставить человека вздрогнуть. Нет, если смотреть отвлеченно, то зрелище представилось, конечно, замечательное: этакая бабушка в платочке. Но Саньке было не до смеха. Он с детства не любил и боялся змей. При виде этих милых созданий он моментально впадал в панику. Самое интересное, что ни один из этих ползучих лично ему ничего плохого не сделал и почему их нужно бояться, он, хоть тресни, объяснить не мог. И никакие утверждения, что змеи первыми не нападают, а наоборот, сами пытаются убежать, не помогали. Как не помогали и уверения, что есть масса безобидных особей, например, ужи. Какие пятнышки? Кто и где их будет искать?
Вот и теперь, увидев мелко дрожащий раздвоенный язык, круглые немигающие глаза, Санька подскочил высоко вверх и с криком сорвался с места, пулей промчался вперед по тропинке, не останавливаясь до тех пор, пока между ним и змеей не установилось приличное расстояние. Даже не заметил промелькнувший мимо пруд.
Он выскочил на широкую полянку и встал, еле переводя дух. На всякий случай осмотрелся: опасность, похоже, миновала, никаких других гадов вокруг больше не было видно.
Но теперь возникла новая проблема; где-то там, позади, остался и Водяной. Однако идти обратно к пруду Санька не согласился бы ни за какие коврижки. Впрочем, впереди виднелась река. Если рассуждать логически, то почему владыка рек, прудов и всяких луж не может находиться там? Какая ему, если подумать, разница, где сидеть?
Приняв такое важное, успокоительное решение, «тайный посланник» бодро зашагал к реке. Настроение сразу улучшилось; в голове у него всплыла старая детская песенка, и он заорал ее во всю мочь, насколько хватало голоса:
Я Водяной, я Водяной.
Никто не водится со мной.
А все мои подружки – пиявки и лягушки.
Тьфу, какая гадость.
– Это шо еще за «гадость» такая? – раздался чей-то возмущенный голос, и Санька получил такой подзатыльник, что полетел носом в репейник. – Кому это пиявки и лягухи не нравятся?
Несчастный парнишка, причитая, выдрался из колючек. Перед ним, сердито насупившись, стоял странный дед: невысокого роста, кругленький, с нечесаной гривой зеленоватых волос и круглыми, как у рака, глазами навыкат.
– Ты что, старый, совсем сдурел? – накинулся на него пострадавший.
– А ты пошто мерзости всякие орешь? – петухом лез в ответ незнакомец.
– Какие мерзости, дедуля. Песенка это детская. Понимаешь? Для маленьких. Из мультика.
– Енто неправильная песенка. Пиявки и лягухи не гадость, а очень даже и полезные. А ежели ты их не любишь, нечего вообще сюда ходить.
– Ну, пенек, ты даешь. Да ты совсем повернутый. Да знаешь ли ты, кто я такой? – гордо вскинул голову Санька.
– И кто же?
– Посланник по секретной надобности от самого царя Берендея, и дело у меня наиважнейшее к самому Водяному. Это мужик тут один с такой вот фамилией живет. Говорят, речной царь. Так что ты полегче, а не-то я твоих земноводных вмиг раздраконю, и икры от них не останется.
– Ишь ты, раздраконю. Тоже мне Змей Горыныч нашелся. А скажи-ка, мил-человек, у царя что, кругом одни дурни остались? Неужто он никого поумнее прислать не мог?
– Почему это дурни? – не на шутку обиделся царский посланник.
– А потому, что это ты ко мне шел. Водяной – это я.
– Ты? – ошарашенно пролепетал Санька. – А почему же ты тогда здесь стоишь?
– И где же я, по-твоему, быть должон? – вконец разозлился дед.
– Не знаю. В реке там или омуте. Под водой, короче. Править рыбами всякими, утопленниками.
– Не, точно бестолковый. Как что скажет – так хоть стой, хоть падай. Мне больше делать нечего, только с утопленниками возиться. Ладно, если там еще девушка молодая попадется, а остальные-то мне на что? И вообще отвечай, зачем пришел?
– Это мне у тебя спросить нужно. Берендей послал с тайным поручением. А что это за поручение, не сказал. Так что на этот вопрос ты сам ответ дать должен.
– Берендей, говоришь? Тогда ясно. – Водяной уселся на пенек. – Давай выкладывай, какой дорогой сюда шел?
– Вот оттуда. – Санька махнул рукой в сторону леса.
– Оттуда? Странно. – Водяной почему-то занервничал. – А ты там по пути ничего такого необычного не заметил?
– Ух, еще как заметил, дедуля. Змеюку видел. Жуть.
– Чего? – опешил дед. – Какую такую змеюку?
– Живую. В платочке.
– С тобой говорить – сперва жбан воды выпить надо. При чем тут змея? Ты омут-то мой видел?
– Да проходил мимо. Канава как канава.
Речной царь с изумлением уставился на Саньку. Так обозвать заколдованное место. Здесь находился его подводный дворец, и, чтобы никто не докучал, он наложил на окрестные места страшное заклятие. Попасть сюда можно было только по одной-единственной тропинке, о существовании которой знали немногие. Но это еще не все. Всякий, кто все-таки забредал сюда, засыпал и бесследно исчезал.
Санька, удирая от змеи, с такой скоростью проскочил мимо омута, что заклинания не успели на него подействовать.
Водяной, не подозревая, насколько прост ответ, не знал, что и подумать, и задумчиво глядел на парня, почесывая свою запутанную бороду.
«Выходит, он тоже волшебник? И посильнее меня будет? А я его в колючки. Нехорошо получилось. Пока он сам этого не понял, надо его выпроваживать. Еще взаправду осерчает, разбирайся потом. Нет уж. Пусть идет обратно во дворец».
– Ты передай царю, дождик завтра будет.
– Чего? – уставился на него Санька. – Какой дождик? Я что, за этим сюда шел?
– За этим, за самым. Берендей у меня завсегда погодой интересуется. Так что возвращайся назад по тропке, да и все как есть передай.
Идти по тропинке, на которой наверняка до сих пор находилась змея, Саньку нельзя было заставить даже под угрозой немедленного расстрела.
– А какого-нибудь иного пути нет? – неуверенно спросил он. – Мне тут еще в одно место заглянуть нужно.
– За тем бугром другая дорога, – замахал рукой Водяной, которому хотелось скорее избавиться от неудобного гостя. – Правда, крюк небольшой сделать придется, но это ничего – лишнего совсем немного, да и идтить хорошо.
– Вот и ладненько. Пошел я потихоньку, вот только сначала попью, а то что-то в горле пересохло.
– А пиявки? – не удержался и съехидничал Водяной.
– Дались тебе эти пиявками. Я же говорил, песенка такая есть.
– Ладно, ладно. Это я так, не серчай. Давай попрощаемся: тебя ждут, да и мне пора делом заниматься. Вон родничок пробивается, помочь нужно. Река опять же в излучине заросла, почистить не мешало бы. Так
