– А я не красна девица, чтобы меня любить!
– Не любят тебя люди, – повторил Тимофей. – Пришли, чтобы наказать тебя за те злодеяния, что ты сотворил...
– Какие злодеяния? – зло усмехнулся Голован. – То, что с Ладой твоей спал?.. Так ты спроси у нее, с кем ей было лучше, с тобой или со мной. Поверь, она скажет, что со мной. Не можешь ты баб любить, охо-хо!
– А ты не бабами мужество свое меряй! Ты в бою свою силу докажи!
– И докажу!
Так и не вытащил Тимофей свой меч. Потому, казалось, ничто не мешало Головану атаковать его. И он не преминул воспользоваться своим преимуществом. Резким быстрым движением вознес меч над своей головой. Рука у него сильная, удар могучий. Тимофей мог бы и не спастись, если бы тот опустил клинок на его голову. Но у него было другое оружие. Он опередил воеводу и молниеносно метнул в него кинжал. Скрытность броска не позволила ему придать большую силу каленому клинку – не смог бы кинжал пробить кольчугу. Но его жало впилось Головану в шею.
Выхватывая из ножен меч, Тимофей невольно поморщился. Он метил Головану в горло, но его кинжал вспорол лишь мышцу на шее. Впрочем, и этого хватило, чтобы воевода выронил меч из рук и, вместе с кровью теряя силы, повернул своего коня в обратную сторону.
Онуфрий остался один на один с Тимофеем. Его лицо выражало страх и недоумение. Кажется, он даже не допускал мысли, что окажется в столь бедственном положении, когда нужно будет доказывать свое право на власть с оружием в руках – в битве один на один. Похоже, он очень надеялся на Голована. Но соратник подвел его, а враг напугал своим опасным броском и безумной отвагой. А меч, блеснувший на солнце в руке Тимофея, и вовсе вверг его в панику.
Терлецкий посадник повернул назад, присоединившись к своему войску. По всей видимости, он надеялся на победу в большом сражении. Но просчитался. Его войско бросилось на заболонскую рать без приказа. И лишь для того, чтобы сдаться ей на милость.
Не хотело терлецкое ополчение сражаться против своего бывшего князя. Но хочешь не хочешь, а в бой идти надо. И покрылось бы поле телами павших, и окропилась бы земля человечьей кровью, если бы не поражение одного начальника и трусость другого. Дружина тоже не пожелала поддержать оплошавшего Онуфрия. И также переметнулась на сторону Тимофея.
Но пока суд да дело, Голован и Онуфрий успели скрыться в лесу. Посланная за ними погоня успеха не принесла. И все же Тимофей имел полное право праздновать победу. Заболонь принадлежала ему, и Терлец снова встал под него. Оставался только Ревень, и Тимофей, не медля, направил свое войско в сторону этого города. Часть терлецкого воинства пошла за ним.
Полки вели воеводы, а сам Тимофей ненадолго задержался в Терлеце. Он очень опасался за Любаву, боялся, что взбешенный Голован сорвет свою злость на его жене. Но Бог миловал. Любава сумела спрятаться от вражьего гнева. И сына для отца сохранила. Не мог нарадоваться Тимофей, качая в руках маленького Панфила. Богатырем родился малец, богатырем рос. И дальше будет расти на радость отцу и матери...
– Скоро вернусь, – сказал он, отправляясь в путь. – Заберу тебя в Заболонь. Жить с тобой буду, любить тебя буду.
– А Лада? – грустно спросила она.
– А Ладу к черту!
На прощанье он расцеловал Любаву, вскочил на коня и вскоре догнал свое войско.
Ревень без боя не сдался. Но и сражение не затянулось. Защитников города осыпали стрелами, и этого хватило, чтобы они опустили руки и открыли ворота. Рязанского посадника Тимофей взял в полон, но казнить не стал. Отпустил с миром и наказом сообщить Глебу Ростиславовичу, что князь заболонский Орлик больше не ищет войны.
Взял он свою родную вотчину, вернул Терлец и Ревень, и на этом закончились его завоевания. Княжество его небольшое, самостийное, в дальнем пограничье. Рязанскому князю сейчас нелегко, снова он воюет с алчными боярами, рвущими княжество на части. Не до Тимофея ему сейчас. И этим надо было пользоваться, чтобы укреплять свои владения. И так их укрепить надо, чтобы никто и никогда не помыслил о них как о легкой добыче.
И границы у князя Орлика будут крепкие, и войско сильное, и земли будут давать богатый урожай. Он сделает все, чтобы его малое княжество стало сильней большой Рязани...
Глава 29
Казалось бы, что это за событие – открытие нового инструментального цеха. Не так давно Тимофей презентовал новый досугово-развлекательный центр, и не абы где, а в самой Москве. Вот где масштабы, вот где миллионные обороты... Но цех открывался на его родном заводе, в его родном городе. И красную ленточку Тимофей обрезал с чувством самого что ни на есть глубокого удовлетворения...
Не позволил он загнуться заводу во времена лихого Богатова, удержал его на плаву после той пробоины, которую нанес ему дефолт. Работает завод, расширяется. И страна поднимается, растущая экономика требует все больших деревообрабатывающих мощностей – заказы сыплются со всех сторон. Так что и рабочих мест все больше становится, и обороты растут.
Ленточку Тимофей обрезал как депутат областного законодательного собрания. Де-юре он гол как сокол, а права на завод по-прежнему принадлежат Наде. И жена у него тоже богатая. На нее записана часть его доли в московском развлекательном центре, в рязанских ночных клубах. На нее же будет оформлен пакет акций строящейся в столице гостиницы...
Пять лет он пахал как проклятый – сначала чтобы поднять свои позиции в городе, затем чтобы укрепить их и расширить – на Москву вышел, на Рязань, на Владимир. И это только начало... А три месяца назад он был избран депутатом законодательного собрания в области. Теперь он просто обязан радеть за народные интересы...
Директор завода сыпал с высокой трибуны бравурными лозунгами и обещаниями. Упрекнуть его, в общем-то, не в чем. Команда у него крепкая, завод работает как часы, люди довольны. Есть кое-какие промахи, но Тимофей не настроен был на серьезный разговор. В кремль ему нужно ехать. Нет, не в московский... Хотя и туда он тоже стремится.
– Тимофей Сергеевич! – тихонько окликнула его секретарша. – Вас спрашивают.
Звонили на мобильный телефон, числившийся за приемной депутата.
– Кто?
– Полковник Головатый.
– Твою мать, – едва слышно выругался Тимофей.
Он ждал этого звонка, готовился к нему. Но все же так не хотелось брать трубку.
– Да.
– Разговор есть, Орлик, – не здороваясь, бросил Головатый.
Он возглавлял городское УВД, был главным милицейским начальником в городе.
– Где?
– У меня.
– Не годится.
– Что, ссышь, депутат? – ухмыльнулся полковник.
Тимофей закрыл трубку, передал ее секретарше. Не нравилось ему поведение Головатого. И оскорбления с его стороны он сносил скрепя сердце. Но у них было соглашение, что-то вроде худого мира, и он не хотел переступать тонкую черту, отделяющую его от доброй ссоры...
Первое время после освобождения ему пришлось худо. Головатый буквально ходил за ним по пятам. До Лады он дотянуться не смог – Тимофей оставил ее в Рязани, купил ей шикарную квартиру, снабдил ее охраной. Но его самого терроризировал, пытаясь углядеть в его деяниях какую-нибудь уголовно-наказуемую мелочь. Тимофей вел себя осторожно, не давал поводов для ареста. К тому же он с самого начала избрал правильную тактику в отношениях с Головатым. Он не стал выводить свои предприятия из системы охраны, которую руоповцы переняли у него вместе с фирмой «Бодигард». Он исправно платил ментам. Братву под себя не собирал, но создал свою охранную службу, в основном из представителей спецназа всех видов силовых структур. От воров старался держаться подальше... В конце концов такая тактика принесла свои
