– Ну, может, женщина есть… Может, у женщины ночевал. Сегодня в кабинете, завтра у нее.
Мила говорила это с улыбкой женщины, которой все равно, где и с кем он проводит ночи. Но беспечность давалась ей нелегко. И выглядела неубедительно.
– Нет у меня женщины.
– Что, и никогда не было?
– Ну почему же, была. Ориентация у меня нормальная, как без женщины? Лейтенантом еще женился. Сдуру.
– Почему сдуру?
– Не учел реалий милицейской жизни. С мужем твоим будущим воевать приходилось, с его дружками, а это бессонные ночи. И в госпитале приходилось лежать с огнестрелом.
– В перестрелке ранили?
– Если бы. Ночью, в спину стреляли. Хорошо, я вовремя опасность почуял, отбился. Но пулю из левого бока выковыривали, кусок селезенки отрезали.
– Ужас.
– Вот Лада так и подумала, что ужас.
– Из-за этого и ушла?
– А из-за этого можно уйти? Жена должна с мужем не только радости делить, но и горести.
– Если она мужа любит, тогда да… А она тебя любила?
– Не знаю, может быть. У нас тут целый зоопарк в свое время был. Телец был, Коршун, Шершень… Очень серьезные ребята, такие же крутые, как твой покойный муж. Телец Первомайский район держал, пока его твой муж с дружками не выбил. Потом они с Шершнем воевали. А мы воевали и с ними, и с Шершнем. От него-то мне и досталось.
…В девяносто четвертом году Михаил задержал авторитета из команды Шершня. Взяли Мохнатого с оружием на кармане, оформили по всем правилам Уголовно-процессуального кодекса. На следующий день набежали адвокаты, потом последовал звонок из мэрии, чуть позже к делу подключились депутаты законодательного собрания, без прессы тоже не обошлось. Но Потапов держался, и Мохнатому было предъявлено обвинение. Бандит отправился в следственный изолятор, а Шершень решил преподать рубоповцам урок. Попытка покушения на жизнь Михаила не удалась, тогда он спустил своих псов на семью. Хорошо, что Мухин вовремя узнал об этом, вывез Ладу и Лешку из города, спрятал в надежном месте.
– …И Лада чуть под раздачу не попала. Но мы ее в Нижний переправили, бандиты ее не достали. Там, в Нижнем, она и познакомилась с «мирным жителем».
– С кем?
– Ну, так она назвала своего будущего мужа. Он, говорит, мирный житель, с бандитами не воюет, своей и жизнью родных не рискует. В общем, я ее понял. И простил. Я действительно ее жизнью рисковал. И жизнью своего ребенка.
– У вас ребенок был?
– Да. Лешке уже восьмой год.
– Ты с ним видишься?
– Очень хочу посмотреть на него, но… У него новый отец, да он и считает его родным отцом, а меня даже не помнит. Зачем будоражить его своим вторжением? Да и вряд ли он мне обрадуется.
– Понятно.
– Тебе понятно… Мне непонятно, а тебе понятно. Непонятно, как я могу с сыном не видеться. Но не вижусь. И считаю, что правильно делаю.
– Больше детей нет?
– Ни жены больше не было, ни детей.
– Может, на стороне где-то? Не может же быть так, чтобы ты все это время без женщины обходился.
– Почему не может?
– Ты мужчина видный. И надежный. Женщинам такие нравятся.
– Да я и женщин таких знаю, которым нравлюсь, – сквозь ироничный прищур посмотрел на Милу Потапов.
– Если ты про меня, то лучше не думай, – старательно глядя на дорогу, смущенно сказала она.
– Почему про тебя? Мы же о прошлом говорим, а ты в настоящем. Не про тебя разговор. Были другие женщины.
– Что значит другие? Я не из их числа.
– Охотно верю. Тебе совсем необязательно симпатизировать мне. У нас особые отношения. У тебя проблемы с бандитами, а у бандитов проблемы со мной. Тебе страшно, а я даю тебе иллюзию безопасности.
– Иллюзию?
– Но ты же должна понимать, что я не всесильный. Просто сегодня мне повезло, и я смог справиться с Гошиными дружками. А мог и погибнуть. Вместе с тобой.
– Это так страшно!
– Да, но жизнь продолжается.
– Один из этих бандитов сбежал…
– Поверь, ему сейчас не до тебя.
Михаил был почти уверен в том, что в доме у Милы никого нет. И все равно вздохнул с явным облегчением, когда собственными глазами убедился в этом.
Он опустился на диван в каминном зале. Мила зажгла огонь и куда-то ушла. Глаза закрывались сами по себе, и в какой-то момент ему вдруг показалось, что в комнату вошел Тереха. Но это видение нашептал ему сон. Правда, после того как Михаил открыл глаза, спать ему больше не хотелось. Во всяком случае, какое-то время ему так казалось.
Милу он нашел на кухне в фартуке поверх траурного платья. Она стояла у плиты и что-то жарила на сковороде.
– Тут у меня стейки телячьи, это быстро. Если с горошком хочешь, банка в холодильнике, открой. Можешь пока колбасы нарезать, сыра…
– Зачем колбаса, если стейк есть?
– Ну, тогда сыр. Или я сама, мне совсем не трудно. – Голос ее звучал звонко, бодро, чем он сам, увы, похвастаться не мог.
Его снова потянуло в сон, и даже предстоящий ужин не вдохновлял.
– Да ты, наверное, душ принять хочешь, – спохватилась Мила.
– Ну, было бы неплохо.
Она убрала сковороду с огня, мило улыбнулась Михаилу и повела его в ванную, сравнительно небольшую часть которой занимала солидных размеров джакузи. Но показала она ему на душевую кабинку:
– Ты там закройся, а дверь не закрывай, я тебе сейчас белье принесу и полотенце.
Михаил выразительно посмотрел на нее. И она правильно поняла его.
– Да ты не думай, белье новое, еще в упаковке, – успокоила его Мила.
Не хватало еще носить что-то после Терехи.
Он уже намыливал голову, когда Мила зашла в ванную. Но глупо было бы надеяться на то, что сейчас она распахнет створки кабинки и предложит потереть спинку. Не тот у нее сегодня день, чтобы опуститься до таких вольностей, да и он сам далек от романтического настроения.
Мила уже накрыла стол, когда он вернулся на кухню.
– Ты говорил, что с Эдиком воевал, – сказала она, глядя на него с какой-то странной полуулыбкой.
– Против него, – кивнул он.
– Он был достойным врагом?
– Это ты о чем?
– Сегодня его поминают…
– Ну, некоторые мечтают выпить на могиле врага. У меня, правда, такого желания нет. Но если надо…
