В отделе меня ждала новость, которую в равной степени можно было назвать как страшной, так и приятной.
– Вот, заключение экспертизы привез, – сказал майор Черепанов, протянув мне лист бумаги с машинописным текстом. – Хочешь – смотри, хочешь – слушай.
– И смотрю, и слушаю, – кивнул я, вчитываясь в содержимое документа.
– Слюна на банках от «кока-колы» идентична выделениям, обнаруженным на месте преступления.
Коротко и ясно, даже читать ничего не нужно.
– Значит, Грязный Гарри! – сделал я вывод.
– А ты уверен, что из банок пил он?
– Шутишь? – удивленно посмотрел я на своего начальника. – Он, больше некому!
– А если кто-то другой?
– По-любому, Прилепов прочно прилепляется к числу подозреваемых.
– С этим не поспоришь, – кивнул Черепанов. – Будем его брать.
– Как?
– Я был у Гнутьева, он уже связался с областным ГУВД.
– Не думаю, что Гарик в Запалихе. Но группу туда направлять надо. Хотелось бы мне поговорить с его экономкой. Сдается мне, что знает она немало.
– Будет группа. И сам туда поедешь.
– Да, кстати, что там с гражданином Северьяновым? – вспомнил я о парне, с которым жила Арина.
– А что у тебя с его подругой? – с хитрой улыбкой спросил навстречу Черепанов. – Говорят, ты свел ее с ума?
– Врут, – нахмурил я брови.
Не нравилась мне это тема: Арина с ее несчастьем – не самая лучшая мишень для шуток.
– Возможно, Грязный Гарри пытался ее изнасиловать… Может, рассказал, как убивал сестру… В общем, было что-то такое, отчего она тронулась…
– Хотелось бы получить более точную информацию.
– А вот Гарика возьмем за жабры, тогда получим… Так что там с Костей Северьяновым?
– Ничего, сидит пока. Но думаю, будем снимать обвинения.
Следующим утром в составе оперативной группы я отправился в Запалиху. Ощущение было таким, будто я ехал искать вчерашний день, в котором Арина пребывала в здравом уме. Покоя не давала навязчивая мысль, что ее проблему мог решить арест Гарика. Безумие вызвал страх перед этим нелюдем. Вот возьмем его, посадим за решетку, и девушка снова придет в душевное равновесие… При этом я прекрасно понимал, что задержание преступника ничем не сможет ей помочь. Сознание, казалось, раздваивалось, и все же я был далек от мысли, что сам схожу с ума.
Я сомневался в том, что Гарик находится в своем деревенском доме. Хотя и не исключал такой вариант. Мало ли что сказала экономка… Но даже если мы не сможем его взять, все равно мною одержана маленькая победа. Теперь я знал, кто убил Ирину и умственно покалечил ее сестру. Может, кто-то еще и сомневался в этом, но я точно знал, что во всем виновен Грязный Гарри. И если его нет в Запалихе, я пойду на все, выдержу любые испытания, чтобы арестовать этого нелюдя.
По дороге к нам присоединилась группа спецназа. Вертолета в ее составе не наблюдалось, но вид у ребят был внушительный; глядя на них, непроизвольно возникала уверенность, что им по плечу любая крепость.
Впрочем, дом штурмовать не пришлось. Экономка открыла дверь по первому нашему требованию. Я увидел, как разочарованно скривилось лицо командира группы. Да и ребята его приуныли. Все они явно были не прочь хорошенько поразмять свои кости, а заодно проверить, насколько они хороши.
Экономку звали Надеждой Викторовной, и мне понравилось, что ее имя было созвучно с моими ожиданиями. Я надеялся, что она приведет меня к Гарику.
– Гарри Даниловича нет дома! – сухо и громко сообщила она.
Я вспомнил, что участковый Кудемко сравнивал ее с воблой, и действительно, женщина напоминала вяленую рыбу. Даже цвет высохшего лица наводил на мысль, что ее прогнали через камеру холодного копчения. Глаза маленькие, впалые и пустые, если не сказать, истекшие… Одним словом, приятного мало. Но я смотрел на нее как на драгоценный артефакт, посредством которого можно было раскрыть важную тайну.
– А это мы сами посмотрим, дома он или нет, – хищно усмехнулся Черепанов.
И, предъявив женщине постановление на обыск, оттер ее в сторону. За ним устремились подчиненные ему оперативники, а также спецназовцы во главе с начальником. Я же, взяв женщину под руку и приблизив губы к ее уху, любезно спросил:
– Не узнаете меня, Надежда Викторовна?
Она с недовольством отстранилась, а высвободив руку, тряхнула ею, будто сгоняла с нее нечистую силу.
– Нет, – резко и хлестко ответила она.
– А мне кажется, узнаете. Должны были видеть, как я пытался проникнуть к вам в дом, кружил возле него, – сказал я, осматриваясь по сторонам.
Я почему-то думал, что двор вымощен тротуарной плиткой, выстелен английским газоном и освежен каким-нибудь причудливым фонтаном в готическом стиле. Но от ворот к дому тянулась гравийная дорога без всяких бордюрных контуров, а все остальное пространство сплошь поросло обычной для этих мест травой. Можно было подумать, что двор находится в процессе благоустройства, но не похоже было, что здесь идут работы – ни стройматериалов, ни мусора.
– Не знаю, в это время меня здесь не было, – сурово посмотрела на меня женщина.
– В какое такое время? – торжествующе повел я бровью.
– Когда вы пытались проникнуть в дом, – еще не осознав подвоха, но уже встревоженно пояснила экономка.
– А когда я пытался в него проникнуть?
Надежда Викторовна назвала точную дату и время.
– Так, а кто сказал вам, что именно я пытался проникнуть к вам в это время?
– Но вы же капитан Петрович, – сказала она, тщетно пытаясь скрыть растерянность.
Наконец до нее во всей полноте дошло, какую оплошность она допустила.
– А разве я представлялся? Представлялся мой начальник, майор Черепанов. А я, насколько помню, в сторонке стоял. Откуда же вы тогда знаете, кто я такой?
– Ну, я догадалась, – совсем уж растерялась она.
– А вот маленьких дурить не надо, некрасиво это, поверьте мне…
Я взял женщину под руку и повел в дом. Она не сопротивлялась, но явно давала понять, что вынуждена повиноваться.
Входной холл показался мне насколько просторным, настолько и скромным. Стены в многослойной грунтовке серого цвета – ни краски на них, ни обоев, на полу плитка грубой фактуры, железобетонная лестница с чугунными перилами, массивные двери из тяжелого дуба. Здесь не было строительной пыли, характерной для помещений с незаконченным ремонтом, но складывалось впечатление, что работы здесь непочатый край. И лестницу не мешало бы облагородить, и стены. Впрочем, если хозяева дома пытались создать атмосферу грубого и скудного средневекового замка, им это почти удалось. Но тогда не мешало бы повесить на стены флаги с гербами, копья, щиты и мечи; и чучело в рыцарских доспехах вполне гармонировало бы с готическим стилем.
Я открыл ближайшую дверь и увидел небольшое помещение, похожее на вахтенную комнату. Стол, мониторы с мерцающим на них изображением фрагментов окрестной местности, пустующее кресло, мягкая кожаная кушетка. Здесь было чисто, из открытого окна поступал свежий воздух, но я все же учуял казарменный дух, присущий служебным помещениям: едва уловимо пахло обувным кремом, табаком и мужским одеколоном. Кто-то дежурил в этой комнате, и не так давно. И наверняка не Надежда Викторовна несла здесь вахту. Хотя она могла присутствовать в этой комнате, когда на мониторах мелькало мое лицо.
– Вот вы где меня видели, и не надо этого скрывать, – показав на монитор, сказал я.
