Я действительно вел себя так, что надо мной бы посмеялся даже клинический идиот. Мне бы убедиться, что бункер открыт, а если нет, пока есть время, сдать назад, сесть в машину и спастись от преследователей. Но я суетливо открыл багажник, вытащил оттуда неполную коробку с сухим пайком, куда бросил такой же ополовиненный кем-то цинк с патронами, аптечку, пару фонарей, и это при том, что третий был уже при мне. Вроде бы не было в моем роду скряг-мешочников, оттуда же такая прыть?
Но никто надо мной не смеялся. И дверь в бункер не была закрыта. Верней, она отсутствовала как таковая. Двери просто не могло быть здесь, потому что входной проем перекосило вдоль и поперек, и перекрывала его только жестянка с истертым знаком радиационной опасности. В проход мне пришлось втискиваться боком. Задетая головой табличка обиженно звякнула, я видел, как она закачалась на проволочной растяжке, потому что, переступив порог, развернулся спиной к лестнице, носками нащупывая ступени, ведущие вниз. Казалось, что сзади меня мог схватить какой-нибудь радиоактивный монстр из тех, в существование которых мне сейчас верилось особенно легко и даже навязчиво. Но пока что меня больше волновали люди, чья машина уже подъехала к моему брошенному джипу. Сейчас они обследуют ее, сообразят, куда я подевался, и бросятся за мной в погоню. И никакое гипотетическое чудище подземелья их не испугает.
А лестница, на которую ступила моя нога, тем временем вела все ниже и ниже, пока не уткнулась в горизонтальную площадку, за которой она делала следующий поворот вниз. Я интуитивно взял вправо с разворотом вокруг оси. И вот прямоугольник лунного света в проходном проеме исчез из виду, а я продолжал погружение. Фонарь я не включал, боялся, что луч света выскользнет на поверхность через этот проем. А когда все же нажал на кнопку, было уже поздно.
Железобетонная лестница вдруг оборвалась у меня под ногами. Я рухнул вниз, а мое сердце, как мне показалось, осталось на прежнем уровне. Сейчас я наткнусь всем телом на торчащие вертикально штыри арматуры и все, – закончится мое земное путешествие… Мне казалось, что полет затянулся на секунды, но, судя по тому, что я смог удержать равновесие, опустившись на обе ноги, оно длилось одно, максимум два мгновения. Или у меня разыгралось воображение, или время действительно замедлило ход, но в реальности я проделал путь, равный примерно высоте одного лестничного пролета. Правда, мне повезло, что мои ноги опустились на одну ступеньку, иначе мое падение могло закончиться, как минимум, вывихом. А как максимум, я мог полететь кубарем до следующего пролома в лестничном марше, что могло закончиться катастрофой.
Мне повезло: я смог удержать коробку с продуктами, фонарь, разве что только автомат соскользнул с моего плеча и завис на ремне в локтевом сгибе правой руки.
Разворачиваться, чтобы идти вперед, мне не пришлось. Потому что из-за стандартной, в общем-то, лестничной конструкции, с падением с одного марш на другой я как раз и оказался в нужном мне сейчас положении. Мне осталось только дождаться, когда мое сердце вернется на место в грудную клетку, включить фонарь и продолжить путь, удерживая в руках вещи, которые даже сейчас, в экстремальной круговерти бегства не казались мне бесполезными. Что если мои преследователи не станут гнаться за мной, а просто заварят вход, чтобы я не смог выбраться наружу. Что если я не смогу сразу найти лазейку, по которой из этого сооружения смогу перебраться в другое? Чем буду питаться во время моих блужданий здесь? А если я вообще не смогу найти переход?.. Черт возьми! Куда меня несет!
Следующий пролом в лестнице попался мне довольно скоро, но я вовремя заметил его, остановился, обследовал пропасть, которая оказалась вовсе не бездонной. Как в прошлый раз, но уже под самоконтролем, я спрыгнул в пролом и вполне успешно опустился на следующий четный марш, который закончился горизонтальным коридором, ведущим в непроницаемую темноту. Даже луч мощного фонаря не смог достичь тупика или, как я надеялся, прохода, в который он упирался.
Пол коридора, как и лестница, был завален битым кирпичом, обломками штукатурки, обрывками изоляционного покрытия, вдоль стены тянулись темные полосы – следы от коммуникационных кабелей, труб, которые, видимо, пошли на корм охотникам за металлом. И еще в стенах я замечал ниши с бетонными постаментами, с которых были скручены механизмы – возможно, электродвигатели, воздухозаборники, очистительные фильтры, газосигнализаторы, измерители доз, душевые установки. Быть может, этот длинный коридор когда-то представлял собой дезактивационную и дегазационную камеру, где проходили обработку люди, прибывающие из радиоактивной зоны.
Коридор, казалось, уходил не столько вдаль, сколько в холод и сырость. Мои шаги гулко отдавались в звенящей темноте подземелья, а кровь в висках стучала, как счетчик Гейгера. А ведь здесь могла быть радиация.
Луч фонаря высветил дверной проем впереди, в который упирался коридор. Но не успел я добежать до нее, как сзади послышался шум – ругань, топот шагов. Похоже, моих преследователей нисколько не затрудняли проломы в лестничных маршах: бежали за мной они довольно быстро.
Заглянув за выбитый дверной проем, я увидел железобетонную лестницу. Очередной спуск на следующий уровень подземелья. Все тот же битый кирпич и куски бетона, но, похоже, лестница целая, без провалов. Впереди опасности, казалось, не было, зато за моей спиной она встала в полный рост. Я должен был остановить противника, пока имелась возможность это сделать.
Я спустился всего на один лестничный марш, но только затем, чтобы оставить на площадке свою драгоценную ношу. Бросив коробку на груду хлама, я вытащил из нее цинк с патронами. Боезапас, хранящийся у меня в разгрузочном жилете, составлял четыре магазина, заряженных по всем правилам боевой науки – обычные патроны чередовались с трассирующими. Неплохо. Но вдруг перестрелка затянется настолько, что придется пополнять магазины патронами. Если, конечно, меня не убьют сразу.
Впрочем, у меня были основания надеяться на успех. Коридор был длинным, и брошенная с одного конца граната вряд ли сможет долететь до другого, где под прикрытием стены за дверным проемом я и засел. С моим боекомплектом я мог долгое время удерживать противника на безопасном для меня расстоянии. Если, конечно, у моих преследователей нет подствольных гранатометов или, что еще хуже, противотанковых. И еще я должен был следить за тем, чтобы противник не занял ниши в стенах коридора…
Я лежал на лестнице, прижав к правому плечу приклад автомата, ствол которого выглядывал из проема. Очень удобная позиция для стрельбы: я мог простреливать коридор, контролировать обстановку, при этом тело мое было скрыто за бетонной стеной. И ноги я держал так, чтобы мгновенно отреагировать на вспышку гранатомета, отскочить как можно дальше от проема.
Темнота в коридоре не устраивала меня. Но я нашел выход – приставил фонарь к противоположной кромке проходного проема, на расстоянии вытянутой руки. И коридор будет освещен, и у противника появится ложная цель: он будет стрелять не столько по мне, сколько по фонарю… Эх, если бы только мои задумки действительно помогли мне выжить. Ситуация очень сложная, если не сказать, безвыходная. Против меня одного Прилепов сможет задействовать всех своих боевиков. Кого-то из них я положу, но в остатке все равно будет критическая масса, которая и раздавит меня, сделает это подземелье моей могилой.
Вопрос о том, убивать или нет, практически не стоял. Уж точно миндальничать со своими преследователями я не стану. Если уж влез в шкуру самоубийцы, то умру с музыкой, как настоящий камикадзе.
Да и некогда было размышлять над этим вопросом. Автомат мой уже был направлен в темноту коридора, а из-за его поворота в противоположном конце уже вывалился луч света. Голоса, шум шагов, треск штукатурки под ногами.
Их было трое. И все с фонарями. Мне даже не нужно было включать свой прожектор. Да и ни к чему выдавать себя. Подпустить поближе и положить всех разом… Я мысленно потирал руки в предвкушении скорой победы. И зачем только я занимал свои мысли затяжной перестрелкой, если мог вывести противника из игры одной длинной очередью? Главное, подпустить поближе…
Пока подтянется подкрепление, я уже успею затеряться в лабиринтах этого бункера, а возможно, сумею перебраться в соседнее… Лишь бы только мои преследователи подошли поближе.
– Осторожней, не торопитесь!
Один боевик осаживал других, и это мне совсем не нравилось. Похоже, кто-то из этой троицы чувствует притаившуюся опасность… А вот луч света остановился на моем лице и впился мне в глаза.
– Ложись! – Чей-то истошный голос стал ярким для меня свидетельством, что я обнаружен.
Таким же ярким, как луч фонаря, ослепивший меня. Перед глазами замельтешили белые мошки, но это
