не помешало мне нажать на спусковой крючок. Первый трассер я не увидел, потому что он потерялся в свете фонарей. Зато сквозь грохот автоматной очереди до меня донесся чей-то вопль. Похоже, одна цель поражена.
Но все три фонаря погасли разом. Значит, раненный мною боевик еще жив, если смог потушить свой прожектор. И голова у него соображает… Я продолжал стрелять, и последующие трассеры потерялись в сумасшедшей пляске белых мушек перед моими глазами. Зато я увидел, как огоньки раскалившегося в полете фосфора понеслись ко мне. Противник рассредоточился и открыл огонь. Теперь главное не потерять голову от страха.
Страх был. А как еще иначе, когда все пространство вокруг тебя наполнилось мерцающей смертью, когда пули высекают искры у тебя над головой, за спиной, с визгом отлетая от стен лестничной шахты. Остановить этот кошмар можно было только ответным огнем. А как стрелять, если нужно протянуть правую руку к фонарю, включить его.
Фонарь я включил, и одно это могло служить показателем моей профессиональной пригодности. Страшно было, но я не растерялся. И еще позицию сменил. Теперь я не лежал, а стоял, и автомат мой находился метра на полтора выше прежнего. Пусть боевики метят вниз в то время, как моя голова, наполовину открытая для прицельной стрельбы, уже высоко.
Я осветил пространство перед собой, и противник нервно перенес огонь на раздражающий источник света. Суета – плохое подспорье в бою, особенно, когда ты весь как на ладони. Теперь я видел не только огоньки выстрелов, но и самих боевиков. Один лежал пластом, безжизненно выбросив руки вперед. Другой пятился к нише в стене, стреляя по фонарю, третий не двигался, но сосредоточенно вел огонь с колена. Наверное, они оба уже понимают, насколько хорошую мишень представляют собой. Нетрудно представить, каково сейчас их психическое состояние – возможно, выть хочется с тоски. Может, и воют, только не слышно ничего за грохотом очередей.
Я выстрелил в неподвижного боевика. Но до того как мой трассер прочертил идущую сквозь него линию, он успел разнести вдребезги мой фонарь.
Затих один вражеский автомат, и тут же замолчал второй. Я пытался трассерами высвечивать пространство в том примерно месте, где находился отступающий к нише боевик. Может, потому и не слышно его, что я смог поразить и эту цель.
Но вот, израсходовав последний патрон, заглох и мой автомат. Убрав голову из простреливаемого сектора, недоступный для вражеских пуль, я прижался спиной к стене, в меру суетливым движением отстегнул клапан с кармана разгрузочного жилета, вынул снаряженный магазин… Черт возьми, как медленно тянется время! Вроде бы и стараюсь действовать быстро, вроде бы получается, но рожок все равно очень медленно приближается к автомату. Стук! Это полный магазин соприкасается с опустевшим. Непростительная и совершенная мною глупость. Сначала я должен был отсоединить использованный рожок, и только затем искать ему замену. Что ж, теперь приходится совать полный магазин под мышку, освобождать для него место. Бумс! Это падает на пол пустая обойма. Клац! Снаряженный магазин занял свой боевой пост. Не забыть бы теперь передернуть затвор, чтобы дослать патрон в патронник. Не забыл… Ну почему время тянется так медленно?
Я не присел, я упал на колено, стукнувшись о бетонный обломок. Боль встряхнула меня, и даже показалось, что время ускорило свой ход… Нет, не показалось. Я стремительно высунулся из укрытия и выпустил в темноту короткую очередь. И тут же напоролся на ответные выстрелы, один из которых выщербил ямку в стене в сантиметре от моего лица. Острая крошка впилась мне в щеку. Боли я не почувствовал, но лег, чуть изменив позицию. И снова выстрелил.
Огоньки ответной очереди, как показалось мне, отодвинулись на несколько шагов назад. И выстрелы были не столь меткими. Похоже, противник отступал. Я послал вдогонку еще с полдюжины пуль, но боевик не отозвался. Я мог бы подумать, что с ним покончено, если бы не слышал отдаленный шум его шагов. Он уходил тяжело, натужно, как будто тащил на себе весомый груз. Может, раненого с поля боя выносил… Если так, то исполнял он благородную миссию, и достоин был уважения. И даже жалости. Но только не пощады. Жалость и пощада в данном случае и близко не были синонимами. Я мог жалеть противника, но не имел права отпустить его так просто. Нельзя, чтобы он отошел на безопасное расстояние. Возможно, в машине у него находится гранатомет, и он вернется сюда и уничтожит меня шквалом огня. Или вызовет подмогу с тяжелым оружием… Нет, я не должен был его отпускать.
Глава 19
Я стрелял на звук, пока в магазине не закончились патроны. Я перезаряжал автомат, а шум шагов продолжал пилить нервы. Израсходовал третий по счету рожок, но боевику хоть бы хны. Только хруст под ногами и ни стонов, ни ругани. А в итоге он добрался до конца коридора и скрылся в шахте первого спуска.
Сейчас он поднимется наверх, доберется до своей машины, и если в ней есть гранатомет, я не должен буду позволить ему сделать выстрел. Я должен встретить противника у самого входа, где он меня не ждет.
У меня еще было в запасе время, и я мог сбегать за фонарем из тех, что лежали в коробке. Но вначале я обследовал тот, который был разбит пулей. Восстановить его в моих условиях не смог бы даже сам Кулибин, если, конечно, не прибегать к двум уцелевшим фонарям. Зато в нем сохранился съемный аккумулятор, а это запас питания, что само по себе очень ценно.
Снятый аккумулятор я бросил в коробку, а взамен взял целый фонарь. С ним вышел в коридор, осветив пространство перед собой, подошел к лежащему на полу человеку. Он был мертв. Одна пуля попала в грудь, в тонкую расщелину между карманами разгрузки, заполненными снаряженными магазинами, которые могли бы защитить его. Что называется, не повезло. Автомат валялся рядом. Что ж, таким добром не разбрасываются. Но его я заберу на обратном пути, как и тот «АКМ», который украшал захламленный пол в нескольких шагах от меня. Автомат валялся сам по себе, а его владельца нигде не было. От него осталась только кровь на полу. Значит, все-таки уцелевший боевик вынес раненого товарища. Что ж, честь ему за это и хвала.
Автоматы я заберу на обратном пути… Стоп! А зачем они мне?
Видимо, перестрелка и визжащие пули над головой отрезвили меня. Именно поэтому я серьезно задумался над вопросом – а оно мне нужно? Зачем я должен рисковать в одиночку, если сюда можно пригнать роту спецназа, которая вывернет наизнанку весь подземный завод со всей его начинкой. Ну, конечно же! Сейчас я уничтожу препятствие на своем пути, сяду в джип и прямо через степь, по бездорожью помчусь, куда глаза глядят… Топлива в машине, правда, маловато, но ведь есть еще машина, на которой прибыли сюда мои преследователи. Или у них бензин позаимствую, или просто воспользуюсь их транспортом… Да, хорошо, что я побывал в этой передряге. Извилины, принявшие было упрямо ровную линию, вернулись в привычное, изгибистое положение. И по ним уже змеятся умные мысли, если я всерьез думаю о бегстве.
Я так увлекся спасительной идеей, что даже махнул рукой на коробку, оставшуюся в шахте очередного спуска. Как-нибудь обойдусь тем, что имеется в наличии. А обладал я немалым богатством – один защитный костюм с респираторной маской чего стоит. И автомат с двумя магазинами… Вернее, с тремя. Нагнувшись, я отстегнул от брошенного оружия рожок. Пусть он и не полный, но все же.
В дальнем конце коридора, у проема лестничной шахты, я обнаружил еще один труп боевика. Вид более чем неприглядный: лицо обезображено пулями, в теле несколько ран. Похоже, уцелевший преследователь, отступая, прикрывался им, как щитом. А я, получалось, добивал раненого. Выходило, что мы оба свиньи. Каждый думал о себе, о собственной безопасности… Но я-то стрелял во врага, а противник прикрывался другом. К тому же, лежавший передо мной боевик мог умереть еще до того, как его тело превратилось в щит.
И все же осадок на душе остался. Под этим гнетущим впечатлением я поднялся наверх, осторожно выглянул из входного проема. И тут же из-за обломков бетонного парапета, метрах в двадцати от меня с громким дробным стуком высветился смертельный огонек. Выстрелы прозвучали так внезапно, что у меня просто не было возможности спрятать голову. Но мне повезло: первые несколько пуль просвистели у меня над ухом и в рикошете завизжали за спиной. А остальные ударили в пустоту, еще мгновение назад заполненную моей головой.
Увы, но противник имел надо мной полное превосходство. Он контролировал ситуацию, а не я. Он
