– Да, слово пацана даю, что забуду к ней дорожку.
Трофим и сам ощущал несерьезность этого обещания, и Викентий должен был понять, что это все не более чем блеф. Но, похоже, ничего не понял. Прямодушно улыбнулся, порывисто схватил его за руку, пожал ее.
– А насчет зеленки ты, наверное, пошутил, – Шмаков выжидательно глянул на Трофима.
– Да нет, мне мокруху шьют. Пока отбиваюсь, но если менты снова насядут...
– Что значит насядут?
– Знаешь, что такое пресс-хата?.. Так я там уже побывал. Обошлось. Но если еще раз сунут...
– Пресс-хата – это противозаконно! – с чувством выпалил Викентий.
– Ага, ты куму это скажи!
– Зачем кум? Есть прокуратура надзора, есть советская власть, наконец...
– Ты это серьезно? – Трофима так и подмывало покрутить пальцем у виска.
– Конечно, серьезно! Надо уметь отстаивать свои права... Уметь... Наша беда в том, что мы не умеем этого делать...
– А ты умеешь?
– Ты за меня не беспокойся. Ты за себя беспокойся... Так и быть, помогу тебе. Есть очень хороший адвокат, со связями, уверен, что если он возьмется за твое дело, то в пресс-хату ты больше не попадешь. И линию защиты он умеет выстраивать...
– Хороший адвокат стоит хороших денег, а очень хороший – очень хороших денег...
– За деньги ты не беспокойся. Это я возьму на себя...
– Не надо, это мы уж как-нибудь сами... А за адвоката я перед тобой в долгу. Буду. Если польза от него будет, то буду...
– Будет польза от него. Будет...
На третий день после этого разговора Шмакова забрали из камеры вместе с вещами. А еще через два дня Трофим узнал, что дело его развалилось, не доходя до суда...
Шмаков отправился к не только им любимой жене, а Трофим остался в камере. Была встреча с адвокатом, были допросы, но с пресс-хатой его больше не доставали...
Часть вторая
1992–1993 годы
Глава 8
Поздняя осень. Холодный ветер кружил на парковой аллее хоровод из опавших листьев и страничек отрывного календаря. Обнажались деревья, уносились вдаль прошлого последние ноябрьские дни. Ледяной дождь стучался в окно – то косыми водяными стрелами, то мокрой снежной хлябью. Зима уже совсем близко, на улице промозгло и знобко, но в кабинете мягкая тишь и теплая благодать...
Кристина отошла от окна, вернулась к столу, опустилась в удобное рабочее кресло. Тишина и покой обманчивы, в любой момент ее может закрутить карусель рутинно-неотложных дел. А она фактически ничего не знает и не умеет. Придется учиться на ходу... Хорошо, что есть опытный заместитель, но можно ли ему довериться – вот в чем вопрос. Он бывший директор той самой гостиницы, которая теперь принадлежит акционерному обществу, учрежденному «Транком-банком». Раньше Юрий Антонович здесь был царь и бог, а сейчас всего лишь заместитель генерального директора, в должности которого пока что только значилась Кристина. Но рано или поздно она все здесь возьмет в свои руки. А пока она будет учиться...
«Транком-банк» – владение мужа. В годы застоя Викентий занимался подпольной торговлей и ростовщичеством, во время перестройки на волне кооперации основал свой собственный коммерческий банк – теперь он легальный предприниматель. Наконец-то сбылась его давняя мечта, когда любимым делом можно было заниматься без опасения попасть за решетку...
Мужа своего Кристина знала очень давно, с самого раннего детства. Он был другом ее отца, а когда родителей не стало, взял ее к себе, сначала удочерил, а когда она выросла, взял замуж. Она сама этого хотела, а он не очень-то и упрямился. Он никогда не был красавцем, а многие даже считали его смешным, но Кристина всегда была равнодушна к тому, что думают о нем люди. Викентий сидел в тюрьме, он ворочал противозаконными делами – по сути, он был государственным преступником, но для нее это ровным счетом ничего не значило. Для нее Викентий всегда был добрым и заботливым – сначала отцом, затем и мужем. Ее же саму трудно было назвать подарком. Она капризничала, могла даже ударить, иногда доводила его до слез. Но никогда не выносила сор из избы, никогда ему не изменяла. Хотя, если честно, иногда и подмывало совершить глупость...
Викентий не был гигантом в постели, зато в коммерции и финансах равных ему не было. И проныра еще тот – связи на всех уровнях, как в светском, так и в криминальном мире. Пятьдесят лет ему, а он все еще полон сил и энергии. Столько в нем задора, что еще столько же лет на одной ноге отстоит. С ним Кристина чувствовала себя как за каменной стеной. И даже не представляла, как можно жить без него. Хотя и сама она вроде бы не промах...
В селекторе послышался голос секретарши:
– Кристина Ильинична, вам обед в кабинет подать или вы сами спуститесь?
– Спущусь. Спасибо, Аллочка.
Как говорят военные, маневры маневрами, а обед по распорядку... Маневров как таковых еще не было, гостиница пока не готова к приему клиентов. Ремонт уже закончен: осталось добавить кое-какие штрихи в систему организации. Но ресторан уже работает...
Обед могли бы доставить в кабинет. Но Кристина не стала отказываться от возможности лишний раз пройтись по коридорам гостиницы, обозреть парадный холл, ощутить собственную значимость в сдержанно-торжественной атмосфере ресторана. Нравилось ей наблюдать, как заискивает перед ней администратор, как суетятся официанты.
Вестибюль производил впечатление – матовый блеск гранитного пола, облицованные мрамором колонны, длинная отливающая сталью стойка администратора, бегающая строка информационного табло... Как говорится, все в стиль и цвет. Отталкивающий дух советской казенщины канул в Лету. Уровень, близкий к европейским стандартам. И, что греха таить, все это заслуга Викентия. Кристина же пыталась настаивать на том, что интерьер парадного холла нужно оставить в прежнем состоянии.
Гостиница почти новая, всего-то пяти лет от роду, обветшать еще не успела, казалось бы, смени вывеску и работай дальше. Но Викентий привык доводить свои затеи до совершенства. Поэтому начал и закончил ремонт – как изнутри, так и снаружи. Гостиница и ресторан приобрели совершенно другой вид – совдеповская тусклость уступила место европейскому лоску. Банку это стоило больших денег, но Викентий вкладывал их в дело для того, чтобы со временем вернуть с большими процентами. Искусства ради одного только искусства он не признавал. Одно слово, деловой человек.
А гостиница того стоила, чтобы заняться ею всерьез. Недавней постройки, но невзрачное пятиэтажное здание из белого кирпича, напрочь лишенное каких бы то ни было архитектурных изысков. Зато место замечательное – окраина парка с выходом на перекресток двух магистральных шоссе. Два километра от Садового кольца, станция метро. Широкая парковая аллея от парадного входа, автостоянка под навесом, пристройка на два ресторана. Достаточно дать хорошую рекламу, чтобы от гостей и посетителей здесь не было отбоя...
Удивительное дело, гостиница, по большому счету, и не требовала ремонта. Светлые номера, горячая вода круглосуточно, тараканов нет и в помине. Но, согласно заключению комиссии правительства Москвы, объект этот рассматривался как предприятие гостиничного хозяйства, не отвечающее минимальному уровню обслуживания. Опять же по распоряжению того же правительства гостиница подлежала приватизации на основании открытого коммерческого конкурса. Но конкурс этот проводился только на бумаге, а Викентий выиграл его реально и за сравнительно небольшие деньги... Кристина гордилась своим мужем, уважала его. И любила. Но, положа руку на сердце, не очень скучала по нему. И домой тянуло ее не очень. Иногда она даже подумывала о том, чтобы застолбить за собой номер в гостинице. Здесь бы и ночевала... Но этим бы она обидела Викентия, чего позволить себе не могла...
Людей в ресторане было не густо. В основном случайные посетители, заглянувшие сюда на комплексный обед. Развернутые у станции метро рекламные плакаты уже зазывали народ на огонек...
Кристине невольно вспомнился ресторан в Чернопольске. Казалось бы, небо и земля. Здесь европейский комфорт, а там низкосортный совок. Но в том ресторане она была не одна и не с мужем... Чего уж греха
