– Кто он?
– Не скажу.
– Но ты его знаешь?
– Да.
Я торжествующе посмотрел на доктора. Главное, что девушка знала заказчика убийства, а расколоть ее на признание – дело времени. Есть для этого масса приемов, и среди них имелся весьма безболезненный, а для кого-то даже и приятный. «Сыворотка правды» – это фактически наркотик, и всякого рода торчки могут получить от нее реальный кайф… А у меня в машине есть такая вещь. Могу даже одолжить Мурзину, чтобы он поскорее узнал о существовании подземных людей.
Кстати, я только что едва не стал жертвой этих упырей. Но сейчас я мало думал об угрозе с их стороны. Сейчас я был охвачен охотничьим азартом и шел по следу добычи, которая сама легко могла разорвать меня в клочья…
– Как тебя зовут? – обращаясь к девушке, спросил Сергей Владиленович.
В далеком детстве у нас дома был катушечный магнитофон. Одна бобина накручивала магнитную пленку с записью, другая разматывалась – процесс идет, музыка играет. Но у такой пленки был один серьезный недостаток – она часто рвалась. Звучит песня: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди!». И тут на тебе: «Вся жизнь-у-у-бл-бл-бл…» Разорвалась пленка, а вместе с ней и песня под звук быстро крутящейся катушки. И жизнь песенная уже не впереди, а где-то позади…
Это «у-у-бл-бл-бл!» я вдруг услышал и сейчас. Мысленно услышал. Потому что на катушке девичьего сознания вдруг оборвалась пленка. И закрутилось это сознание на холостом ходу – быстро, но бестолково… Как будто в голове у нее запустилась какая-то разрушительная программа, которая и порвала пленочку.
– Что? – глухо спросила она, тупо глядя куда-то в пустоту перед собой.
Сергей Владиленович повторил свой вопрос. И снова в ответ прозвучало бесцветное «Что?».
– Что было в шприце? – холодея от дурного предчувствия, спросил я.
– Что?
– Ты хотела меня убить?
– Что?
– Кто тебя ко мне послал?
– Что?
У меня возникло чувство, что я общаюсь с пустоголовой говорящей куклой.
– Зависла, – недовольно глянул я на врача.
– Что? – не понял тот.
Я вздрогнул и недоуменно расширил глаза. Его «что?» меня просто убило.
– В смысле, зависла? – осознав свою ошибку, поправился он.
– Программу ей задали – убить меня. Она знала, куда идти, что и зачем делать. И делала все, на что ее запрограммировали. А в этой программе кодовый вопрос был зарыт. Вы спросили, как ее зовут, и этот код сработал. Сработал и отключил сознание. Теперь у нее в голове совсем пусто…
– Ничего не понимаю, – как на душевнобольного посмотрел на меня врач.
– Это зомби, доктор. Робот, который работает по программе. Сначала ей стерли сознание, а теперь стерлась и программа. Перед вами пустая оболочка.
– Как тебя зовут? – обращаясь к девушке, спросил я.
– Что?
– Так ее и зовут, доктор. Именно так ее и зовут… Путь она здесь пока побудет, а я сейчас.
Я сходил в палату, подобрал с полу шприц, поместив его в прозрачную оболочку сигаретной пачки, взял телефон и вернулся в процедурную, чтобы не упускать из виду девушку по имени Что. Оттуда же я позвонил следователю Мурзину.
Михаил Георгиевич производил впечатление человека сдержанного, уравновешенного, но девушка по имени Что вывела его из себя.
– Еще раз спрашиваю, как тебя зовут?
– Что?
– Ты что, издеваешься? – закипал он.
– Что?
Меня и самого достало это пульсирующее «Что?», но я только что сделал несколько успокоительных глотков из своей любимой фляжки.
– Ты, наверное, думаешь, что умней тебя никого нет? – чуть ли не зарычал на девушку Мурзин.
Казалось, еще немного, и он набросится на нее с кулаками. И у меня возникло вдруг ощущение, что добром эта сцена не закончится, хотя задержанная и не выказывала признаков агрессии.
– Что?
В кармане у меня завибрировал мобильник. Вынимая трубку, я случайно нажал на боковую клавишу, что увеличивала уровень звука, и едва не оглох, приложив ее к уху. Так громко прозвучал Костин голос.
– Платон?.. Привет!
Ответить я не успел, потому что девушка вдруг вскочила на ноги и с такой силой боднула меня головой в живот, что я согнулся пополам от боли. Даже не боднула, а ударила, и точно в солнечное сплетение. Но и это еще было не все. Она попыталась ударить меня коленкой в нос, но я вовремя уклонился, и она не смогла достать ногой до моего лица.
Мурзин не растерялся, ударил ее по ногам сзади. Руки у нее по-прежнему были связаны за спиной – равновесие удержать она не смогла и с глухим звуком упала на кафельный пол процедурной.
– Ничего себе!
Я поднял с полу телефон, но в трубке слышны были только короткие гудки.
– Дело пахнет керосином, – покачал головой Мурзин, переворачивая задержанную на живот. – Наряд надо вызывать.
Он полез в карман за своим телефоном, а у меня в руке снова зазвонил мой. Прежде чем ответить на вызов, я убавил громкость, чтобы не оглохнуть.
– Что там у тебя такое? – спросил Костя.
– Да так, процедура тут одна.
Девушка дернулась, утробно зарычала. Но Костя неверно истолковал этот звук.
– Клизма, что ли? – засмеялся он.
– Что-то вроде того.
– Ты, брат, держись, раз такое дело! Главное, не тужься.
– И тебе того же… Чего звонишь?
– Да спасибо тебе за жену хочу сказать. Ну, и за себя!
Задержанная снова дернулась, повернулась на бок, чтобы подняться, но Мурзин двумя руками прижал ее лицом к полу. Он уже вызвал наряд и не был связан телефонным разговором, как я.
– Хорошо, что мы не сунулись в эту дыру. Я тут в Инете фотки нашел… Караул!.. А ты – молоток! И от дедушки ушел, и от бабушки ушел…
– Лишь бы только лиса на пути не попалась.
– А чего так невесело?
– Да бабушка уж больно шустрая оказалась.
Дедушкой были упыри в бункере, бабушкой – девушка по имени Что. А впереди заяц, волк, медведь… И еще вопрос, хватит ли меня, чтобы дойти до лисы. Может, еще раньше сожрут…
– Это ты о чем?
– Да так, о своем.
– О женском? – поддел меня Костя.
Он догадывался, что я прилично под мухой, иначе бы не рискнул так остро пошутить. Я ведь мог послать его по известному адресу открытым текстом, без всяких там шифровок.
– Ну, женский вопрос присутствует, – покладисто отозвался я.
– Ну и как она? Ничего?
– Твоя жена лучше.
Я не остался в долгу и тоже отправил ему шпильку.
