Умру в этом склепе…
В склепе… Кажется, однажды я уже был в склепе. Там играла музыка, там извивалась в танце голая девушка, потом было чувство полета и смерть в черном балахоне… Но то, кажется, был какой-то бутафорский склеп, и умер я там не по-настоящему.
По-настоящему я умру сейчас. У меня уже нет никаких жизненных сил, глаза закрываются. Мне кажется, что я проваливаюсь в сон, но это не так. Это будет не простой сон, это будет сон вечный… Что ж, в этом склепе тихо и сухо. И ничто не помешает моим останкам пролежать здесь целую вечность…
Я пришел в себя от шума льющейся воды. Она заливала мне лицо, проникала в уши, лезла в нос. Теплая вода, приятная… Я был голый, на чем-то сидел, а кто-то лил на меня воду и водил по телу какой-то тряпкой. Наверное, ангел за моей спиной. Да, это так, ведь только от ангела может исходить дивный свет, озаряющий комнату…
А помещение знакомое. Кафельные стены, душевые отсеки… Нет, я не на том свете. И за спиной у меня не ангел, а бригадир.
Я обернулся, и в свете горящей под потолком лампочки увидел знакомое лицо.
– Бры-ы…
Я хотел сказать слово «бригадир», но язык плохо повиновался мне. И все-таки это была хоть и жалкая, но попытка заговорить на человеческом языке.
– Сиди ровно, не дергайся! – жестко осадил меня парень.
– Брига-а-а…рига-адир…
– Я не бригадир, я Валера. Но если хочешь, называй меня бригадиром… Ладно, сам давай…
Он всучил мне мыльную тряпку, но я не понимал, что с ней делать.
– Мойся давай, замерзнешь!
Мне действительно стало холодно, но парень окатил меня горячей водой. Я сообразил, что скоро снова начну замерзать, поэтому начал тереть себя мочалкой.
– Давай быстрей, а то скоро отключишься. Промедола больше нет, а если бы и был, нельзя тебе больше…
– Проми-и… дол?
– Знаешь, что это такое?
– Не-е…
– А кто я такой, знаешь?
– Брига-а…
– Валера я… Не помнишь?
– Не-е…
– Жаль, а то я думал, что тебя торкнуло, – с досадой в голосе сказал Валера. – Ладно, еще раз попробуем… Давай, наяривай быстрей, а то воды горячей совсем чуть-чуть.
Я кивнул, продолжая намыливаться. Чувствовал я себя неплохо. И силы были, и боль не терзала меня, и бешенство не разрывало изнутри.
Промедол… Ну да, я знал, что такое промедол. Это наркотик, его раненым вкалывают, чтобы боль снять и сил придать… Фактически, я получил свою дозу, поэтому мне сейчас легко и на душе спокойно. Тупо спокойно…
Я намылился с ног до головы, Валера помог мне смыть пену и подал полотенце – влажноватое, с запахом плесени, но, похоже, чистое.
– Тут целый склад… Промедол – это строгая отчетность, а он здесь в индивидуальном пакете был. Правда, просроченный, но все равно его не должно здесь быть. А он был… Даже одежда есть. Смотри!
Он показал мне солдатскую куртку с медными, потускневшими от времени пуговицами, бриджи…
– Сапог, извини, нет. Портянок тоже. Тут я нашел какие-то башмаки, как раз твой размер. Один башмак каши просил; ничего, я подлатал…
Туфли действительно оставляли желать лучшего, но тем не менее они оказались мне впору, и в них ногам было значительно теплей, чем босиком.
– Твои башмаки совсем никакие, подошвы давно уже отвалились… Ты целый месяц под землей провел; это, брат, больше, чем вечность… Да ты этого и не заметил, потому что под наркотой был. Гипноз, пси- волны… Я-то знаю, как тебе мозг выносили.
– Мозг.
– Это штука такая в голове, им обычно думают.
– Знаю.
– Ну, может, и меня тогда вспомнишь?
– Брига… Брига-адир…
– Валера я.
– Валера.
– Ну вот, уже соображаешь… Только ничего не помнишь.
– Не помню.
Я обвел взглядом помещение, где мы находились. Свет под потолком, душевые отсеки, длинная железная скамья вдоль кафельной стены.
– Ты меня сюда привел. Только света не было…
– Смотри, разговорился… Света не было. Ты и без света хорошо видишь…
– Уже плохо.
– Потому что наркоту не дают. Там химия какая-то, человек роботом становится, работает как проклятый и ничего при этом не чувствует. Прямо сверхспособности… Эту смесь по программе сверхсолдат готовили, ну, чтобы сверхспособности у них были. Только побочный эффект сильный – эта жесть человека изнутри разъедает. И лицо гниет… Тебе на себя в зеркало лучше не смотреть.
Меня так разморило после бани, что мне было все равно, как я выгляжу. Прислонившись спиной к стене, я закрыл глаза. Это иссякали во мне резервные силы, которые выбрал из моего организма промедол.
– Я тебе сейчас кое-что другое покажу, – пообещал Валера.
Он велел мне лечь на скамью животом и скрестить на спине руки. Я повиновался и пока соображал, что происходит, парень ловко связал меня.
– Эй, ты чего! – возмущенно протянул я.
– Нормально все. Тебе же лучше будет… Смотри, тут еще шинели были, такого же древнего образца.
Валера посадил меня, набросил на плечи шинель. Как и куртка, она была сыроватой, но все-таки теплой.
– Я тебя неделю без наркоты держал. Но тебя до сих пор ломает, – сказал он. – Все равно, я тебе диск прокрутил. Думал, что память вернется. А нет, ничего не выходит. А промедол я тебе потом вколол, чтобы ломку снять. И в порядок тебя привести… Я сейчас тебе больно буду делать, ты уже потерпи.
Он достал откуда-то склянку с надписью «Йод», сунул туда палочку с ватным тампоном на конце и густо смочил ее жидкостью, которую затем перенес на мое лицо.
Валера обещал мне боль, но я ощутил лишь легкое и даже в какой-то степени приятное жжение.
– Что, не больно? Видать, ты к этому уже привык…
Он смахнул с моих плеч шинель, расстегнул куртку, развел полы, насколько это было возможным, обработал йодом грудь, живот. Затем стащил с меня штаны…
– Не знаю, поможет это или нет, но пока ничем другим я тебе помочь не могу… Дверь я открыть не смог, но это и не нужно. Там завал. Я слышал, как эти между собой говорили. Ну, которые за нами приходили. Люди Калистрата. Зомби, но не тупые, как… некоторые. Они соображают. Они нас искали. Сказали, что за дверью ход завален. Зачем, не знаю, не говорили… Нормально по лестнице из этого бомбоубежища не выйти; можно только на семнадцатый объект уйти или на четырнадцатый. Только я не знаю, где это. А наобум в лабиринт я соваться пока боюсь. Тебя сначала в чувство привести надо…
Я понял, о каком лабиринте он говорил. Речь шла о подземных штольнях, из которых мы выбивали камень или вынимали обычный земляной грунт. Там действительно лабиринты ходов… Наверное. Ведь толком я ничего не знал. Мог только догадываться. Но не хотелось напрягать голову. Да и не было там ничего такого, что можно было бы напрячь. Сплошная пустота, заполненная вопросами без ответов…
