потерпевшей, то ему от обвинения по этому обстоятельству не уйти... И в половой связи он с ней состоял, именно он... Все предельно ясно, дорогой вы мой... Кофе у вас вкусный, доложу я вам.
– Где уж вкусный – так, растворимый.
– Да, но с коньячком. Спасибо, Андрюша, уважили вы меня.
– Значит, по делу Теплицына все предельно ясно?
– Не совсем, – поморщился Початый. – Обвиняемого будет защищать Рома Сапонин... Когда-то у нас в прокуратуре начинал, а сейчас лучший адвокат в районе. С ним будет не просто. Как бы Теплицын показания не изменил...
– Может, мне как-то посодействовать тому, чтобы этого не случилось? – осторожно предложил Андрей. – Я могу поговорить с Теплицыным, скажу ему, чтобы он не делал глупостей...
– Поговори, Андрюша, поговори.
Початый растянул губы в широкой улыбке, но глаза ничего не выражали. Как будто ему было все равно, сможет Андрей убедить подследственного или нет. Как будто он и без того был уверен в том, что суд в любом случае примет сторону обвинения.
– А если он все-таки заберет заявление?
– Все равно дело в шляпе. Алиби у Теплицына нет, муж потерпевшей видел, как он ее увозил, при обыске у него обнаружен перстень, изъятый впоследствии с соблюдением всех уголовно-процессуальных норм...
– И вдобавок ко всему муж потерпевшей не видел, как он привез ее обратно, – добавил Андрей.
– Совершенно верно.
– Но ведь он видел, как ее увозил человек, которого она любила.
– Видел.
– А когда она вернулась, убил ее в порыве ревности.
– Ну что ты, Андрюша! – как на несмышленыша посмотрел на него Початый. – Я разговаривал с Антоном Борисовичем, милейший человек...
– Вы разговаривали с Антоном Борисовичем? Но ведь вы же только-только назначены на это дело. Вы только что впервые встречались с подследственным, но уже успели поговорить с мужем потерпевшей...
Альберт Денисович понял, что ляпнул лишнее. Но гримасу раздражения спрятал за наивно-недоуменной улыбкой.
– Андрюша, ну что вы такое говорите! Антон Борисович сам заглянул ко мне в кабинет. Как только узнал, кто назначен на это дело, так и заглянул...
– Ну, заглянул так заглянул, мне-то какое дело.
– Да нет, Андрюша, дело у вас есть. Давайте без обиняков. Илья Теплицын приходится мужем вашей родственницы, поэтому вы так о нем печетесь. Так что в этом деле у вас личный интерес, – по сути, Альберт Денисович обличал Андрея, но улыбался при этом так мило и благодарно, как будто только что получил из его рук приз в миллион долларов.
Хитрый жук, из тех, кто мягко стелет, но больно кусает, мысленно отозвался о нем Андрей.
– А у вас какой интерес? – той же улыбкой ответил он.
– Исключительно служебный... Но если вы не верите, это ваше личное дело, Андрюша. Как говорится, собака лает, а караван идет.
– Это я-то собака?
– Ну что вы, Андрюша! Как можно!.. Каюсь, сравнение не совсем удачное. Но караван все же идет.
– Счастливого ему пути!
– И правильно, Андрюша! Зачем нам усложнять наши с вами отношения? Мы же всего лишь лошадки, вас толкают с одной стороны, меня с другой...
– Кто вас толкает?
– Андрюша, ну зачем ты так? – укоризненно покачал головой Альберт Денисович. – Давай договоримся – ты не лезешь в мои дела, а не лезу в твои... Кофеек у тебя хороший, может, еще кружечку сделаешь?
Судя по самодовольному выражению лица, в этой, в общем-то, конфликтной ситуации Початый держался очень хорошо – не волновался, не переживал. Словом, контролировал ситуацию. Но, как оказалось, спокойным он оставался только внешне, внутри же не все было ладно. Андрей сыпнул ему в чашку растворимого кофе, залил порцию кипятком, бросил два кубика рафинада. Он видел, как дрогнула рука Альберта Денисовича, когда он взял кружку. А когда он возвращал ее на место, рука дернулась еще сильней. Чашка выскользнула из руки, упала на уголок папки и уже вместе с ней полетела вниз. Темная горячая жидкость выплеснулась следователю на колени, из раскрывшейся папки полетели на пол бумаги.
– Какой же я неловкий, черт возьми! – болезненно поморщился Початый, не обращая внимания на испорченные брюки, принялся собирать документы.
Андрей хотел было ему помочь, но он его остановил:
– Не надо! Я сам!
Попавшие в эпицентр кофейной катастрофы листы были мокрыми и грязными, но Початый, ничуть не смущаясь, смешивал их с чистыми и сухими бумагами. Кое-как сбил их в неряшливую стопку, сложил в папку.
– А ведь я портфель собирался покупать, – успокаиваясь, посетовал Альберт Денисович. – Как же не вовремя... И брюки мокрые. И грязь в кабинете развел...
– Ничего страшного. Сейчас наведут порядок.
– Да, да, пусть наводят... А я пойду, Андрюша. Пойду, раз уж я такой неловкий...
Следователь сумбурно попрощался и так же суматошно, в расстроенных чувствах ушел. Андрей вышел из-за стола, осмотрел «место происшествия». Осколки разбитой чашки, затертые языки липкой жидкости, из-за стола выглядывает уголок какого-то листка. Он не поленился, нагнулся, поднял его с пола. «Анализ диатомового планктона...»
Андрей не стал вчитываться в содержимое. Сунул потерянный листок под пресс допотопного сканера, за долгих пять минут перебросил текст на свой компьютер. И сразу же вернул листок на место.
Только он это сделал, как открылась дверь и в кабинет ввалился Початый. Он был взмыленный и взволнованный, что не мешало ему радушно улыбаться. Только сейчас его улыбка казалось дурашливой – так может веселиться клоун во время выступления со страшными коликами в животе.
– Андрюша, я у вас ничего не забывал?
Его потуги, с которыми он изображал безмятежность, вызывали смех.
– Вроде бы нет.
– А можно, я еще раз посмотрю?
Не дожидаясь разрешения, он еще раз осмотрел место, где обронил бумаги, и в конце концов обнаружил искомое заключение. Спешно, если не сказать – лихорадочно сунул его в папку.
– Как чувствовал, что потерял, – облегченно вздохнул он.
– А что там такое? – с видимым равнодушием спросил Андрей.
– Да так, пустяк, даже не документ... Ну все, Андрюша, еще раз желаю всех благ!
Початый ушел, и Андрей вывел на монитор изображение бумаги.
Он учился в школе милиции и примерно знал, для чего в судебной экспертизе проводится анализ планктона. Берутся пробы воды в легких утопленника и водоема, где его нашли. Если анализы совпадают, значит, именно там он и утонул, если нет, ищут место, где человек принял на грудь смертельную порцию воды.
Он вчитался в коряво-протокольные и скупые на эмоции строки документа. «Содержащиеся в легких потерпевшей частицы диатомовых водорослей не соответствуют среде утопления. Планктон, выделенный из легких потерпевшей, характерен для морской воды тропической среды...»
Андрей присвистнул от удивления. Морская вода?! Откуда у них в реке могла взяться морская вода?!. Вот почему Початый так разволновался, обнаружив пропажу столь ценной и опасной для его версии бумаги. Ведь анализ планктона в корне меняет дело. Не в реке утонула Эльвира Окулова, значит, не Илья Теплицын ее туда сбросил. Если не он, то кто же?
Глава тринадцатая
Сколько помнил себя Борис, больницы всегда наводили на него тоску. Мрачные серые
