– Возможно, ее муж.
– А почему не Теплицын?
– Но где он взял морскую воду?
– Вот следствие и будет это выяснять. А пока не выяснит, он будет находиться под стражей. Ну, может, под залог выпустят. Но вряд ли снимут обвинение...
Домой Андрей возвращался в скверном настроении. Думал Окулова голыми руками взять, а вышло, что сам опростоволосился. Пока Перегудов санкцию получал, пока выезд организовывал, Антон Борисович успел прознать о грозящей ему опасности, успел замести следы. И теперь усмехается в ус, торжествуя успех... В том, что именно Окулов утопил свою жену, Андрей почти не сомневался. Но что толку в той версии, которая строилась на шатких столбах подозрения, не подкрепленных стальными тросами доказательств?
Если тюрьму можно было сравнить с мрачным подземельем, то Викторию Андрей бы назвал ярким и согревающим светом в нем. Она вошла в его кабинет, и на душе вдруг стало радужно, мысли просветлели, и даже воздух вокруг посвежел – будто озоном насытился, как после очистительного дождя.
– Служебное расследование проведено, – стараясь казаться строгой и официальной, улыбнулась она – мило и одухотворенно. – Ваша вина, товарищ капитан, установлена.
– Я не согласен, но если наказывать будете вы, то готов понести наказание...
Настроение у Андрея приподнялось, хотя, по логике вещей, должно было опуститься. Если следователь Толоконникова установила его вину, значит, радоваться нечему. Но дело в том, что удовольствие видеть ее перевешивало тяжесть плохой новости.
– Наказывать я вас не буду. И уголовное дело возбуждено не будет. Расследованием установлено, что в отношении гражданина Окулова вы действовали в пределах допустимой обороны. Он пытался ударить вас, вы защищались.
– Браво! Откуда такая информация? Вы нашли свидетеля?
– Да.
– И кто он такой, мой спаситель?
– Я бы сказала – спасительница... Мне кажется, ваша бывшая девушка до сих пор к вам неравнодушна.
Виктория попыталась улыбнуться, но в ее улыбке оказалось гораздо больше личной досады, чем безучастного юмора.
– Да? И вы это заметили?
Андрею приятно было осознавать, что Катя питает к нему чувства, но радовал не сам этот факт, а то, что Виктория увидела в ней свою соперницу. Значит, она сама не ровно дышит к нему... Хотелось бы, чтобы так было на самом деле.
– Как не заметить? Я женщина, мне-то не видеть, о чем думает другая женщина, – не без смущения ответила она.
– А о чем думает мужчина, вы тоже видите?
– Иногда вижу. Но не всегда о том говорю... Мне кажется, мы отвлеклись от темы.
Волевым движением мысли она привела в порядок свои чувства и эмоции, приосанилась, лицо приняло сосредоточенное выражение, взгляд похолодел – но не настолько, чтобы остудить Андрея. Он по-прежнему грелся в пьянящих излучениях ее обаяния.
– А что за тема? – спросил он с таким видом, как будто его совершенно не волновал итог служебного расследования.
– Вы спросили, кто свидетель, я ответила, что это ваша бывшая девушка... впрочем, совершенно не важно, какие отношения связывали вас прежде и связывают сейчас...
– А мне кажется, что важно, – проникновенно, с едва заметной и ничуть не оскорбительной насмешкой посмотрел на Викторию Андрей.
– Мне – совершенно не важно! – ответила она слишком поспешно и столь эмоционально, что щеки ее стыдливо зарумянились.
– Тогда мне тоже, – с ласковым изобличением во взгляде улыбнулся Андрей. И все так же ласково, но без всякого нарекания добавил: – Мне кажется, мы снова отклонились от темы.
– Да, мне тоже так кажется... Ваша бывшая девушка... э-э, гражданка Сатарова, созналась в том, что оговорила вас.
– Тебя, – поправил Андрей.
– Что? – непонимающе, как будто откуда-то издалека посмотрела на него Виктория.
– Оговорила тебя... Я предлагаю перейти на «ты».
Скорее всего, это было нахальством с его стороны, но рука сама потянулась к ней, накрыла ее ладошку, которую она держала поверх стола.
– Предложение отклоняется! – резко и с возмущением отказалась она.
Но, как ни странно, руку из-под его ладони не убрала. Сделала вид, что не заметила.
– Тогда можно я буду называть вас Викой? А то Виктория Михайловна – как-то чересчур официально.
– Тогда называйте меня просто – товарищ старший лейтенант. А насчет официальности, так мы в официальной обстановке и находимся.
– Но мы бы могли встретиться неофициально... Например, сегодня вечером сходили бы в кино...
– В кино?.. – в раздумье повела она бровью. – В кино можно... Хорошо, что вы не пригласили в ресторан. Тогда бы я точно отказалась.
– Почему?
– Потому что это слишком. А в кино можно... И уберите, пожалуйста, руку с моей руки.
– А разве... Ух ты, а я и не заметил! – мягко отдернув руку, соврал Андрей.
– Я так и подумала, – смущенно, но с задорным огоньком улыбнулась Виктория.
И, чинным движением оправив юбку, поднялась со своего места.
– Думаю, мне уже пора.
Андрей чувствовал, что ей не хочется уходить, казалось, она ищет предлог, чтобы задержаться. И, похоже, она его нашла.
– Да, совсем забыла сказать, – вспомнила она.
И вернулась на место.
– Иван Герасимович попросил поговорить с вами, – напряженно, как будто через силу сказала она.
– О чем?
– О любви... – все так же натужно улыбнулась она.
– Это интересно.
– О любви к ближнему... Это не мои слова, это его слова... Иван Герасимович просил передать, чтобы вы, Андрей, умерили свой пыл.
– Та-ак! – озадаченно и даже с ехидной насмешкой протянул он. – Это действительно интересно.
– Поверьте, мне это совсем не интересно. Но Иван Герасимович настоял. Он просил, чтобы вы оставили в покое Антона Борисовича Окулова.
– Убедительная просьба устами красивой девушки?
– Думайте, как хотите, – Виктория виновато опустила глаза.
– Ему-то какое дело до наших с Антоном Борисовичем отношений?
– Значит, есть дело. И он не хочет, чтобы вы усложняли эти отношения.
– Я слышал, они – друзья детства?
– Может быть. Но меня это не касается...
– Зато касается меня...
– Антон Борисович убедил сына забрать заявление.
– А я, значит, должен за это оставить его в покое?.. А если это он убил свою жену?
– Есть уголовное дело, ведется следствие, и не вам его вести.
– Но как же, я веду оперативную разработку заключенного Теплицына, которого обвиняют в убийстве...
