– Всего-то? Я думал, ты меня благословишь, – не без цинизма усмехнулся Борис.
– А надо?
– Желательно.
– Ну, хорошо...
Антон Борисович благословил сына на ратное, в общем-то, но вовсе не благородное дело. И поспешил убраться восвояси, чтобы не смотреть в его бесстыжие глаза.
То, что не продается за деньги, можно купить за большие деньги. В циничной истине, которую содержала эта фраза, Борис не сомневался – сколько раз он на собственном опыте убеждался в том, что все в этом мире продается и покупается. Так было, так есть и так будет всегда. Поэтому без всякого стеснения подошел к человеку, которого заприметил на выходе из следственного изолятора. Подошел, не скрывая своего лица, подошел с улыбкой, выражающей самые благие намерения.
– Здрав жлаю, товарищ прапорщик.
Он не знал, какую ступень в служебной иерархии занимал этот человек, но искренне считал, что помочь ему может каждый.
– Чего надо? – угрюмо и подозрительно покосился на него служивый.
– Вы же в тюрьме работаете, если я не ошибаюсь.
– Не в тюрьме, а в следственном изоляторе. И не работаю, а служу.
– А людям помогаете?
– А это смотря каким людям.
Прапорщик продолжал коситься на Бориса, но не было в его взгляде намерения послать его куда подальше. Похоже, он давно привык, что родственники и друзья заключенных взывают к нему о помощи.
– Хорошим людям.
– И в чем заключается их хорошесть?
– Пятьсот долларов звонкой монетой плюс еще столько же, но в виде дорогого мобильного телефона со всеми, так сказать, наворотами.
Вокруг них никого не было, но прапорщик все равно огляделся по сторонам – не слышит ли кто.
– А делать что?
– Передать этот телефон. Одному заключенному. После чего можете забрать у него этот телефон и оставить себе...
– Кому передать?
– Сначала ваше согласие.
Прапорщик важно и чинно кивнул, выражая свою готовность отработать деньги, а также сопутствующие им материальные блага. Борис назвал имя и фамилию этого человека, после чего расплатился с посредником и передал ему телефон.
Но и это еще было не все. В телефон было встроено устройство, позволяющее прослушивать пространство в радиусе десяти метров окрест него. Но чтобы сигнал исправно поступал на приемник, Борис должен был оставаться в непосредственной близости от тюрьмы. Он не мог доверять курьеру, поэтому должен был убедиться в том, что телефон будет доставлен по назначению, минуя оперативную часть следственного изолятора. Он очень не хотел, чтобы капитан Сизов поставил телефон на прослушивание...
После случая с аквариумом Бориса как подменили. Он больше не шлялся по бабам, сразу же после работы, а то и до окончания рабочего дня возвращался домой. Каждый вечер ужин при свечах, каждую ночь скрип расшатавшейся кровати – Кате нравилась такая жизнь.
Она всерьез готовилась стать женой Бориса, настолько же серьезно относилась и к обязанностям хозяйки дома. Горничая работала и кухарила, а Катя следила за ней, подгоняя и указывая на недостатки. А еще она сама ездила в супермаркет за продуктами, чтобы быть уверенной в их качестве.
Именно в супермаркете она и увидела следователя Толоконникову. Та была в красивом стильном сарафане, с распущенными волосами, поэтому Катя сначала обратила на нее внимание как на очень красивую девушку и только затем признала в ней печально знакомую Викторию Михайловну.
Покупок у нее было немного – одна-единственная бутылочка тонизирующей газировки. Она расплатилась и направилась к выходу. Но какой-то мужчина, довольно-таки симпатичный и хорошо одетый, попытался заговорить с ней. Она вежливо, но холодно улыбнулась ему, в том же тоне что-то ему сказала. Похоже, она послала его далеко, но тот не хотел уходить. Последовал за ней.
Катя обслуживалась по другой кассовой линии. Также расплатилась и с пакетами вышла на улицу. И сразу же увидела мужчину и уходящую от него Толоконникову. Видно, снова отшила его, а он опять собрался ее догонять.
Кате не было никакого до него дела, но все же ей стало завидно. Почему тот же мужчина пытается ухлестывать не за ней, а за какой-то Толоконниковой? Чем она хуже? Она не удержалась и обратилась к нему, чтобы еще больше обескуражить его:
– Эта девица в прокуратуре работает. Ох и стерва! Смотри, как бы за изнасилование тебя не упекла!
Мужчина озадаченно посмотрел на Катю и, не пытаясь переключить на нее свой кобелиный интерес, чуть ли не бегом исчез в дверях магазина.
Толоконникова же направилась к своей машине, которая, как оказалось, находилась совсем рядом с ее «Ауди». И машина, надо сказать, ничего. Новенькая «Тойота» «Королла». А ведь совсем недавно ездила на немецкой старушке.
Катя не хотела заговаривать с ней, но Толоконникова сама заметила ее, приветливо улыбнулась, даже махнула ей рукой. Она же ответила ей кислой миной, что Викторию ничуть не смутило. Мало того, радушно улыбаясь, она подошла к ней.
– Привет!
– Ну, привет. Что дальше?
– А еще меня стервой назвала, – усмехнулась Виктория.
– Чего? – опешила Катя.
На улице шумно, и Толоконникова находилась метрах в десяти от нее, когда она назвала ее стервой. Не могла она это услышать. Но ведь услышала же...
Виктория мигом сменила вспыхнувший было гнев на милость.
– Ты не переживай, я не обиделась. Я и есть стерва. Работа у меня такая... Но сегодня я хорошая. Сегодня у меня выходной, – сердечно улыбнулась она.
– Поздравляю.
– Да не смотри ты на меня букой. Я не кусаюсь.
– Я в прошлый раз тоже так думала. А ты зубы показала.
– Говорю же – работа такая... Ты сейчас домой?
– Да.
– А я машину обкатываю.
– Неплохая машина, – сказала Катя. И язвительно добавила: – Но у меня лучше.
Она хотела смутить и даже оскорбить Викторию, но из этого ничего не вышло.
– Я вижу. У кого какой мужчина, у того такая машина.
Катю заело любопытство.
– А какой у тебя мужчина?.. То есть у вас...
– Не надо на «вы». Мы же с тобой ровесницы... И мужчины у нас примерно одного возраста. Сколько твоему Борису, тридцать?
– Ну и?..
– И Андрею почти столько же, двадцать восемь.
– Андрею?! – изумилась Катя.
– Да, Сизову.
– Ты с ним живешь?
