женской парфюмерией. Не раздеваясь, он разбудил Катю – не сильно, но грубо толкнул ее рукой в плечо.
– Ты что, уже спишь? – раздраженно спросил он.
– А что, нельзя? – обиженно возмутилась Катя.
– Ты ждать меня должна, поняла!
– Я тебя ждала... Пока ты шлялся где-то, я тебя ждала...
– Шлялся?!.. Что за слова такие? С каких помоек ты их подбираешь? С тех же, с которых я тебя подобрал, да?
– Ты?! Меня с помойки подобрал?! – вскипела она.
– А что, нет? Отмыл, отогрел, человеком сделал. А то бы шоблалась сейчас со своим упырем тюремным...
– Сам ты шоблаешься!
– Чего?! Да я тебя! – Борис замахнулся, но едва не потерял равновесие – настолько он был пьян.
– Это еще кто кого? – вскакивая с постели, одной рукой она смахнула с тумбочки халатик, другой – бронзовый канделябр с восковыми свечами.
– Эй, ты чего? – растерялся он.
– Сейчас дам по голове, узнаешь, чего!.. По бабам шлялся?
Растерянность и даже подавленность Бориса вселяли в нее уверенность в собственных силах, вдохновляли на резкие интонации.
– А это не твое дело... Почему я должен перед тобой отчитываться?
– Потому что я живу с тобой. Потому что ты втянул меня в свои грязные дела...
– В какие дела? – встревоженно-хищно сощурился он.
– А кто Андрея оклеветал?
– Так ты ж меня обратно и сдала...
– А в тюрьму потому что неохота!
– Я тебе все дал, а ты меня сдала!
– Что ты мне дал?.. Обращаешься со мной, как со скотиной!.. Лучше я дома, с родителями жить буду!
– Так в чем же дело? Собирай свои пожитки и пошла отсюда!
– И пойду!
Уверенности в себе Катя не теряла, но слезы ручьями хлынули из глаз. Обида душила ее. Она так старалась, но так и не вышло у нее ничего с Борисом. И не выйдет...
Она попыталась накинуть на себя халат, но разгневанный Борис вырвал его из рук.
– Это не твое! Свое надевай!
Пришлось лезть в шкаф за своими джинсами и футболкой, в которых она пришла в дом, так и не ставший для нее родным. И сумку с антресолей достала. Обулась, накинула курточку, но у самых дверей Борис ухватил ее за руку, притянул к себе.
– Постой!
Она остановилась, пряча от него лицо.
– Ну, погорячились, и будет!
– Не будет...
Он взял Катю за руку, провел в гостиную, снял с нее курточку.
– Мы же пожениться хотели, да? – жадно и горячо в ухо задышал он.
– И что?
– Так поженимся...
Его рука полезла к ней под футболку, нащупала упругую возвышенность. Он рассчитывал, что Катя захмелеет от удовольствия, но этого не случилось. Она оттолкнула его, отступила назад, уперевшись спиной в холодную стеклянную глыбу аквариума.
– Вот когда поженимся, тогда и домогайся...
– А если я сейчас тебя хочу?
– Перехочешь!
– Ну зачем же ты так?
Он почему-то смотрел не на нее, а на аквариум. И так смотрел на него, что у Кати возникло ощущение, будто он собирается утопить ее в нем.
– А затем, что ты кобель! Я на тебя очень обиделась!
Она попробовала прорваться к выходу, но Борис снова поймал ее, обеими руками взял за плечи, привлек к себе. Он сильный, он запросто мог оторвать ее от пола, бросить в аквариум и утопить. Эта мысль сковала Катю по рукам и ногам. Она боялась сопротивляться, и Борис мог бы уже сейчас воспользоваться этим. Но он продолжал выяснять отношения:
– Да мне плевать на твои обиды! – взъярился он.
И тряхнул ее с такой силой, что у нее закружилась голова.
– Если я сказал, что хочу тебя, значит, ты должна сразу же расстелиться! А ты права качаешь! Кто ты такая, чтобы права качать? Я спрашиваю, кто ты такая?!.
Борис отступил на шаг назад, увлекая Катю за собой, но тут же резко и с силой подался вперед, превращая девушку в метательный снаряд. Стремительно ускоряясь, в падении она врезалась спиной в стенку аквариума... Еще совсем недавно ей казалось, что эту стеклянную толщь невозможно взять пушечным снарядом, но вдруг оказалось, что хватило силы удара ее хрупкого девичьего тела. Стенка аквариума лопнула, и на Катю обрушился водопад морской воды. Она упала, а вода продолжала литься на нее. Рыбка-бабочка плюхнулась ей на щеку, и Катя дернулась, как будто это была пиранья, готовая вгрызться в ее истерзанную плоть.
Но рыбка-бабочка не превратилась в зубастую хищницу, не прокусила щеку. И все же опасность не миновала. Катя в страхе зажмурила глаза, опасаясь, что Борис начнет бить ее ногами, вымещая на ней свою злость за разбитый аквариум.
– Прости! Я не хотел!.. Тебе больно? Где?
Вопреки ожиданиям, Борис не стал истязать ее дальше, напротив, склонился над ней, заботливо провел рукой по ее спине.
– Здесь больно?
Как ни странно, но боли не было. Но Катя не захотела в том сознаваться.
– Ты сломал мне позвоночник!.. У меня отнимаются ноги! – соврала она. И тут же потребовала: – Подними меня, отнеси на постель.
Ей хотелось напугать Бориса, пусть берет ее на руки, пусть, надрываясь, несет ее в спальню на второй этаж.
– Нельзя!.. Если позвоночник сломан, нельзя поднимать. Покой нужен. И ждать, когда «Скорая помощь» подъедет...
Его устами говорил сам разум, но только почему-то он не спешил вызывать «Скорую». Сидел на корточках и озадаченно смотрел на Катю.
– Так пусть приезжает.
– А может, все-таки ничего страшного...
Он вдруг хлестко ударил ее ладонью по мягкому месту. Не ожидая этого, Катя дернулась, подобрав под себя одну ногу.
– А говоришь, ноги отнимаются! – с облегчением выпалил он. – Зачем притворяешься?
– Да пошел ты!
– Посылай меня, посылай... Я это заслужил... Давай, поднимайся, я тебя в спальню отведу. Прощение просить буду...
Он помог ей подняться, отвел сначала в ванную, заставил снять мокрую одежду. Пока она балдела в джакузи, он сходил вниз, самолично собрал тряпкой пролившуюся воду, после чего вернулся к ней, чтобы на руках отнести в спальню и уложить на кровать.
– Ты прости меня, моя девочка, ладно? – Голос его звучал нежно и ласково – Катя не могла не поверить в искренность его раскаяния.
