– Э-э, из хозобслуги там есть, Почтальон погремуха, ну, через него... Только я вам ничего не говорил...
– Говорил. Еще как говорил... Мы еще с тобой поговорим на эту тему. Сейчас меня больше другое интересует – почему Профессор пытался убить Илью Теплицына?
– Так говорю же – он у него на кровати спать остался. Выпил много, ноги не держат, а тут еще болезнь эта, с поджелудочной там что-то... Руку на спинку положил, сверху голову и спать. А во сне померещилось что-то, белка, может, прискакала...
– Когда водку жрали, не ругались?
– Да нет, душа в душу сидели. Илья еще рассказывал, как они с Профессором камеру строили, ну, был там случай. А как он обрадовался, когда Профессор к нам попал. Я еще думал, что в тюрьме такой дружбы не бывает... Да, не хотел бы я так с кем-нибудь дружить...
– С оперчастью дружить будешь. А пока свободен!
– Ух ты! А пропуск? – хитро улыбнулся Лесок.
– Какой пропуск?
– Ну чтобы через КПП пропустили. Сами же сказали – свободен.
– Без пропуска пойдешь. С поводырем. Чтоб не заблудиться.
– Так я ж не слепой!
«Получишь в глаз – ослепнешь!» Это предостережение Андрей довел до заключенного не словом, а взглядом. Настолько убедительно посмотрел на него, что он испуганно заморгал и даже подался назад, чтобы не нарваться на кулак.
– Свободен! – еще раз повторил Андрей.
Больше Лесок вопросов не задавал.
Только его увели, как появился Саша Лыпарев.
– Ты дело просил.
Он положил на стол папку с материалами на Кирилла Матюшина. Андрей и раньше знакомился с их содержимым, но ничего особенного не нашел.
– Смотрел? – спросил он у Лыпарева.
– Ну да.
– И что?
– Да ничего, обычный оступившийся интеллигент. Не знаю, что на него нашло... Ты поторопись, сейчас начальник подъедет, разбор полетов будет. Тебе тоже влетит...
– Спасибо, утешил.
– Ага, начальник добавит.
Лыпарев ушел, Андрей открыл дело. Фотография анфас и в профиль, уголовная физиономия с проблеском интеллекта. Таким уж свойством обладает тюремная фотография – из любого человека сделает деградированного урода, и арестанту нужно быть гением, чтобы на лице остался хоть какой-то признак умственных способностей.
И было в этой фотографии нечто, отчего напряглась память. Андрей долго всматривался в изображение, но так ничего и не вспомнил. Зато возникло ощущение, что самое интересное впереди.
И действительно, взгляд уперся в строфу анкеты, где был вписан адрес проживания подследственного. Город Рубеж, улица Первомайская, дом тридцать восемь...
Улица Первомайская. В голове щелкнул тумблер, и перед глазами пошла картинка немого кино. Разговор с Володей Сахаровым в его кабинете, фоторобот разыскиваемого маньяка. Разговор с Ильей Теплицыным о странностях в поведении Кирилла Матюшина. Разговор с Богданом Парасюком, его утверждение, что в машине Бориса Окулова он видел маньяка...
В дверь ударили – по-хозяйски уверенно и требовательно. Так постучаться мог только майор Каракулев. А поскольку его удар был одиночным, он прошел мимо, не останавливаясь. Прошел в свой кабинет, приглашая Андрея зайти к нему.
Но прежде чем откликнуться на это вряд ли дружелюбное приглашение, Андрей велел доставить в кабинет к начальнику заключенного Парасюка.
Каракулев смотрел на него хмуро, исподлобья. Не испепелял, а коптил взглядом. Но Андрея не так-то легко довести до состояния холодного копчения.
– Кажется, я все понял, – присаживаясь, сказал он.
– Что ты понял? Что пора от Теплицына освобождаться? – хищно усмехнулся начальник.
– Не понял, – изумленно повел бровью Андрей.
– Теплицын тебе не родственник, он всего лишь муж твоей двоюродной тетки, так?
– Допустим.
– Зачем он тебе? Ты перед теткой в долгу, а не перед ним. А он кучеряво в тюрьме живет, пиршества устраивает, водку через контролеров покупает, тебя подставляет – зачем тебе это? Проще избавиться от него...
– Вы хотите сказать, что это я устроил покушение?..
– Не хочу. И говорить не буду. Но у прокурора бзик насчет тебя. Знаешь, из-за чего...
– При чем здесь прокурор?
– А при том, что он тебя к стенке прижать хочет. А фантазия у него знаешь, как работает. Нагадит с три короба, потом не отмоешься... Покушение на убийство предъявлять не станет, но злоупотребление служебным положением навесит. Предъявит, что с твоего попустительства водка в камеру попала. Что едва не привело к двойному убийству. Ты меня понимаешь?
– Понимаю. И знаю, из-за чего прокурор взъелся. Потому что дружбу с Антоном Окуловым водит. А тот сынка своего подонка покрывает...
– Объяснись.
– Чувствую, что таких подонков еще поискать.
– Чувство к делу не пришьешь.
– А вы знаете, что Кирилл Матюшин и Антон Окулов – соседи? На одной улице живут, один в тридцать восьмом, другой в сороковом...
– И что с того? – вопросительно и с интересом глянул на Андрея Каракулев.
– А то, что в ночь, когда произошло убийство Эльвиры Окуловой, Антона Окулова и Кирилла Матюшина —видели в одной машине...
– Насколько я помню, разговор шел о маньяке.
– А Кирилл Матюшин и есть тот самый маньяк, которого ищут.
– Да нет, ты что-то путаешь, – озадаченно тряхнул головой начальник.
– Да я сам не поверил. Его на свободе ищут, а он у нас в тюрьме. А как он к нам попал? Я еще удивлялся, как так можно – отобрать у человека телефон и ждать, когда тебя арестуют. А он ждал. И дождался. Может, потому и сел, чтобы его здесь не искали. Натворил дел и сюда...
– Неочевидно, но вероятно. Хотя и непонятно, с чего ты его в маньяки записал?
– А за что Матюшин в первый раз сел? За изнасилование. Бывшая студентка в изнасиловании его обвинила. А братва почему его не опустила? Потому что эта красотка проституцией занималась. В Москву ездила, где-то у Казанского вокзала снималась... Он после отсидки с цепи сорвался, на проститутках отыгрывался... И здесь бесился. Илья Теплицын рассказывал, как Профессора накрывало, когда разговор о проститутках заходил. А Сельдеца за что чуть не убил? За то, что тот его проституткой назвал...
– Это все интересно. Но не совсем убедительно. Если Матюшин не признает свою вину, то к стенке его ничем не припрешь.
– А фоторобот? Ужасного качества, но есть.
– И по нему можно провести опознание?
– Не всякому дано. Нужно обладать нестандартным мышлением, чтобы опознать.
Пока ждали Парасюка, Илья позвонил Володе Сахарову, попросил его сначала отправить по факсу фоторобот разыскиваемого преступника, а затем прибыть в изолятор собственной персоной.
Сначала пришел факс. Начальник долго всматривался в фоторобот, сравнивал его с фотографией Матюшина, но так и не смог признать идентичность двух изображений. Затем появился Парасюк. Сначала ему предъявили для опознания субъективный портрет. Он думал недолго:
