обтрепанного воробья.
– Хорошо, что ты пришел... В общем, ознакомился я с твоими набросками. Если честно, ничего особенного...
Теперь Ивана правильней было назвать мокрой курицей. Такой жалкий вид он приобрел.
– Но три композиции заслуживают особого внимания. Подчеркиваю, особого... Мне почему-то кажется, что из них выйдут отличные песни. С претензией на суперхиты...
Вадим совершил ошибку. Лучше бы он этого не говорил. Иван моментально обсох. Расправил крылья. Задрал нос. Стал важным, как павиан.
– Да, я это знаю, – с великой гордостью за себя кивнул он.
– Я думаю, мы можем приобрести эти композиции. По двести долларов за каждую. Итого, шестьсот долларов. Неплохие деньги для студента...
– А не мало? – показал свое недовольство Иван.
Конечно, мало. Вадим не прогадал бы, если б заплатил раз в десять дороже. Но нельзя разбрасываться деньгами. Иначе прогоришь. Эта мудрость – его девиз. Потому он до сих пор на плаву.
– Существуют твердые ставки... Поверь мне, я плачу тебе вдвое больше, чем надо. Из уважения к тебе и к твоему таланту....
«На дурака не нужен нож...»
Но Иван не хотел оставаться в дураках.
– Я, наверное, приму предложение Якова...
Он назвал фамилию известного продюсера.
Разговор свернул в опасную сторону. Вадим внутренне напрягся. Но волнения своего не выдал.
– Ты думаешь, он заплатит тебе больше?
– Да. По три тысячи долларов за композицию...
– Ты уверен?
– Я знаю... У нас уже есть определенная договоренность...
Ну и жук!.. Вадим не без уважения смотрел на Ивана. Но при этом его душила злоба. Надо же, через его голову прыгнул.
– Иван, я не думаю, что ты поступаешь правильно, – с осуждением сказал Вадим.
– Думаю, что да...
– За то, что я для тебя сделал, ты расплачиваешься черной неблагодарностью...
– Вы сами поставили меня перед выбором, – вспылил Иван. – Моя «Чайка» стала хитом номер один. Она звучит на всю страну... А вы мне после этого предлагаете по двести долларов за стопроцентный шлягер...
Вадим как будто не слышал его.
– Я нашел тебя, раскрыл твой талант, устроил в престижное музыкальное училище, ввел в приличное общество... Не кажется ли тебе, что ты расплачиваешься за это не той монетой?..
– Не знаю, – покачал головой Иван.
Ему было стыдно. Он смотрел не на Вадима, а себе под ноги.
– Зато я знаю. Ты поступаешь непорядочно... А я, между прочим, сейчас за один очень интересный проект взялся. Три парня в одной группе. В подробности вдаваться не буду, но скажу, что ты как нельзя лучше подходишь под одну вакансию. Ты будешь петь. На большой сцене. Это послужит тебе дополнительным стимулом для творчества...
– Лучший стимул для творчества – это деньги, – буркнул Иван.
Вадим едва не испепелил его взглядом.
Как ни странно, он терпеть не мог в людях алчность. Он искренне считал, что деньги – не самое главное в жизни. Деньги – это зло, источник всех бед. Идеальное общество – это добровольная общность совершенно бескорыстных людей. Дела его фирмы идут хорошо. Но было бы куда лучше, если бы все эти певцы, композиторы, поэты, директора, менеджеры, стилисты, визажисты не требовали бы с него денег, работали бы даром, за одно только удовольствие быть приобщенным к важному и великому делу. А если бы еще плохие дяди и тети с телевидения и радио не брали взятки за предоставление эфира, если бы клипмейкеры не драли за каждый видеоклип по тридцать-сорок тысяч долларов... Эх, алчные, жалкие людишки...
Сам Вадим деньги любил И не просто любил. Он их обожал. Видел в них смысл своего существования. Ради них готов был на все. Но это не порок. Это всего лишь исключение из общего правила. Он исключение. Кто виноват, что его мама таким родила?..
– Деньги, деньги, – осуждающе покачал головой Вадим. – Деньги до добра не доведут. Запомни это...
Иван не ответил. Хлюпнул носом...
Лох. Типичная жертва... Вадим знал, как работать с этим контингентом.
– В общем, опрометчивых решений не принимай. Ни к кому не ходи. Пока не ходи... Встретимся послезавтра, в это время, на этом месте. Я подниму ставку. Насколько – этого я пока не могу сказать. Все будет решено на Совете...
Он многим говорил про некий Совет. Это несуществующая инстанция. Все решения насчет выплат принимал лично Вадим. И мог прислушаться к совету только одного человека. Главного бухгалтера. И то, если тот говорил о снижение ставки...
– Если тебя что-то не устроит, держать я тебя не буду. Можешь уходить к своему... гм... благодетелю... Все, свободен. И прошу тебя, вспомни народную мудрость. Семь раз отмерь, один раз отрежь.
Иван ушел. Вадим потянулся к трубке сотового телефона. Позвонил на мобильник Остапа...
* * *
Жанна с детства мечтала быть певицей. В своем родном Смоленске она была постоянно на виду. Смотры-конкурсы детской художественной самодеятельности в масштабах города и области, конкурсы молодых исполнителей на уровне России. И везде Жанна добивалась успеха. Голос у нее сильный, высокий, стойкий, правильно поставлен. Ее всегда хвалили. Ей пророчили блестящее будущее.
Только не сложилось у нее. К своим двадцати трем самое большее, чего она достигла – это место бэк- вокалистки при Кате Царицыной.
С ее помощью был записал последний альбом этой горе-певицы. Катя делала все что угодно – пищала, мурлыкала, шептала, но только не пела. Вся вокальная нагрузка на Жанне. Это она вытянула альбом.
Но хвалили не ее. Хвалили Катю. Один критик восхищенно писал, что певица Катя Царицына всерьез занялась своим вокалом, подняла свой голос на несколько октав. Мол, на лицо профессиональный рост молодой небесталанной певицы. А про Жанну ни слова. Ее вообще никто не замечал.
Ее заметил Вадим Куприянов. Титулованная особа в эстрадном мире, акула шоу-бизнеса. Это он нашел Жанну. Он пристроил ее в бэк-вокал к Кате Царицыной. А мог бы сделать из нее и настоящую «звезду». Был такой момент. Но цена этому взлету – постель. А Жанна не привыкла торговать своим телом. Это низко, пошло. Словом, тогда она сказала «нет». Но на своем месте осталась. Иногда ее лицо даже мелькало в телеэфире. Только дальше бэк-вокалистки она не пошла.
Надоумила ее подруга.
«Да уступи ты этому шакалу, – это она про Вадима. – Целомудрие и скромность – путь к забвению...»
Жанна пыталась возражать.
«Смотрю я на тебя, – покачала головой подруга, – смотрю и думаю. Дура ты дура... В постели с Куприяновым тебе придется подмахивать, это да. Но ты на себя со стороны посмотри. Что ты делаешь на сцене? Катька твоя рот раскрывает, а ты в стороне. Подпеваешь ей и что при этом делаешь? Задницей из стороны в сторону виляешь, сама как змея извиваешься. На что это похоже?.. Да ты Катьке подмахиваешь. Самым натуральным образом. Она поет, а ты ей подмахиваешь – вот как это называется... Уж лучше ты своему Куприянову подмахни... А потом тебе самой будут подмахивать...»
Жанна сдалась. Плюнула на мораль, на свои принципы, рассталась со своим парнем и нырнула в постель к Куприянову.
Она старалась – Вадим был доволен. Обещал сделать из нее «звезду». Но дальше обещаний дело не двигалось. В конце концов она поняла, что ей морочат голову. И опять на помощь пришла подруга. И
