– Тогда и я тоже.
Макс выпил залпом, с глубокомысленным выражением на лице закрыл глаза, как будто прислушиваясь к внутренним ощущениям.
– Понимаешь, что беспокоит меня, – сказал он. – Гошка повторил судьбу Пермякова. Даже если он убил, все равно тюрьма. И унижения... И смерть... Где сейчас Пермяков, ты знаешь?
– Нет.
– И я не знаю. Лежит где-то сейчас под слоем земли. Так же, как и Гошка...
– Даже если это злой рок, нам чего бояться? – сказал Вадим, чувствуя, как в глубине души возникает ледяной страх. – Мы Таньку не убивали.
– Да, но мы невинного человека посадили. Мы соучастники...
– Жестко сказано.
– Забудем об этом, – встряхнувшись, сказал Макс.
– Давно уже забыли. Незачем было вспоминать... Лучше о себе расскажи, как живешь?
О жизни они говорили под водочку. В какой-то момент забыли о том, по какому поводу собрались, – даже чокнулись, поднимая тост за удачу в текущих и грядущих делах.
Пили, пока не появилась Вика, жена Макса. Красивая, строгая и непоколебимая в своих притязаниях на мужа.
– Вика, присаживайся! – обрадовался Макс.
Вадим совсем был не прочь, чтобы она составила им компанию. Она и прежде волновала его мужское воображение, а сейчас, после выпитого, распаляла до неприличия.
– Как-нибудь в следующий раз, – с милой стервозной улыбкой сказала она. – Поздно уже. Максим, тебе пора. Поехали... Вадим, ты с нами?
Она обращалась к нему с видом, будто вопрос об окончании вечеринки был полностью и окончательно решен. И ее муж стал подниматься из-за стола.
– Я слышал, раньше ты в прокуратуре работала?.. – из чувства протеста, с вызовом спросил Вадим.
– И что? – резко глянула на него Вика.
– Муж твой ни в чем не виноват... И не надо так с ним...
– Как это я с ним?
– Грубо. Как будто у него своей головы на плечах нет...
– Я голова, – не согласился с ним Макс. И, взглядом показав на жену, продолжил: – А она шея... Хочу я этого или нет, но мои глаза на дом смотрят...
– И ты, Вадим, поедешь с нами, – отрезала Вика.
Не было в ее категоричном тоне фальшивых ноток, она была естественна в своем стремлении держать мужа под каблуком. Она не играла стерву, она была ею... Интересно, Макс оставил за собой плацдарм для отступления?
– Поеду, – глянув на часы, кивнул Вадим. – Но не с вами. Такси возьму.
– Как знаешь... – не стала отговаривать Коваля Вика.
Она усадила пьяного мужа в свой «Мерседес», а Вадиму на прощание помахала ручкой. Они уехали, а он остался стоять у вдоха в ресторан, ощущая себя кретином. Совсем не обязательно было противиться женской воле, сейчас бы ехал в теплой машине, а не качался бы, как фонарный столб на холодном ветру...
Вадим продрог, пока поймал машину.
– На Белинского.
– Хоть к самому Белинскому! – задорно подмигнул ему водитель, ушлый малый с веселым взглядом.
Салон теплый, но с дурным запахом прокисшей лаванды: эффективность подвесного освежителя воздуха была высокой, но с минусовым знаком. Руль, обтянутый пыльным мехом, богомерзкий чертик под зеркалом заднего вида, продольная трещина в нижней части лобового стекла.
– Белинский давно уже умер.
– Можно к нему на могилку, только плати.
– Хватит с меня сегодня кладбищ, – поежился Вадим.
– Что, с похорон?
– Могилка, кладбище, похороны... Тебе самому не тошно об этом говорить?
– Да, не веселая тема... Надо бы сменить пластинку... Как насчет девочек?
– Чего? – с возмущением и восторгом одновременно протянул Вадим.
Он старался не изменять жене, но иногда на него находило, и тогда ему трудно было сладить с собой.
– Ну, девочки есть. Очень хорошие. И недорого, – заговорщицки подмигнул ему веселый малый.
– Ты что, сутенер? – не удержался от любопытства Вадим.
– Ну зачем так грубо?.. Просто есть возможность... Вам же развлечься надо, я вижу... А девочки хорошие, не пожалеете...
– Проститутки?
– Ну, не-ет, о-очень порядочные девушки, – гаденько хихикнул водитель. – Очень-очень. Сама невинность...
– Одна на всех? – усмехнулся Вадим.
– Ага, на всех!.. Есть одна девчонка. Ей уже девятнадцать, но выглядит на четырнадцать. Конституция у нее такая – худенькая, сама девица нежная, глазки как у ангелочка. Но в постели – сущий демон... Обычно у нее от клиентов отбоя нет, но сегодня она в отгуле... Поехали, я вас к ней отвезу. Она квартирку здесь недалеко снимает, на Тургенева...
– Так отгул же у нее, – замялся Вадим.
«И хочется, и колется, и жена не велит...»
– А ты на время посмотри. Половина двенадцатого. Через полчаса сегодня закончится. Логично?
– Нет, не логично, – Вадим с недоуменным видом мотнул головой. – Половина десятого, логично. А половина двенадцатого – нет...
Часы на приборной доске автомобиля могли врать, но собственный швейцарский хронометр ошибаться не мог, а он тоже показывал полчаса до полуночи. Да, Вика говорила, что поздно уже, но Вадим как-то не подумал, что настолько.
Домой надо ехать, к жене. Но Вадим был в том состоянии, когда повинуешься зуду в нижней части живота, а не голосу разума.
– Так что, едем? – спросил водитель, провоцируя на решительный шаг.
И Вадим встал на скользкую тропку. Пока что лишь одной ногой и не поднимаясь в рост.
– А дорого?
– Было бы дешево, я бы вас не уговаривал.
Логика в словах сутенера послужила дополнительным толчком. Вадим был опасно близок к тому, чтобы поставить на шаткий мост вторую ногу.
– Сколько?
– Если до утра, то двести бакинских. Поверьте, оно того стоит.
– А если нет?
– Никто еще не жаловался... Но если сомневаетесь, можете просто глянуть на Соньку. Не понравится, заставлять вас никто не будет. Домой отвезу, и все дела. Тут как раз по пути...
Вадим промолчал, и водитель расценил это как знак согласия.
Сонька жила в старом трехэтажном доме. Длинная арка, тесный темный двор, загаженный подъезд, запах тлена.
На лестничном пролете между первым и вторым этажом откуда-то из темноты под ноги Вадиму выскочила кошка. Мяукнула истерично, с отзвуком злобного рыка. Он не смог разобрать, какого она цвета, но ощущение было, что кошка черная. Вадим вспомнил гадкого чертика под зеркалом заднего вида, запаниковал.
– Давай, домой меня вези, – протрезвев, неуверенно потребовал он.
– Ты что, испугался?.. Я, если честно, тоже... Да ты не волнуйся, у Соньки светло и кошек нет. И вообще...
