мысль, что для себя она все решила, и предстоящий разговор всего лишь фикция, галочка в деле.
– Я думаю, вам не стоит объяснять, в чем состоит ваша вина? – с глубоко спрятанным ехидством в голосе сказала она.
– Для того я и приехал к вам, чтобы это узнать, – Вадиму с трудом удавалось сохранять внешнее спокойствие. – Ваш офицер сказал, что меня обвиняют в изнасиловании. Но я теряюсь в догадках.
– Ну, раз уж вы такой потерянный, то я вас выведу... на чистую воду. Вы подозреваетесь в изнасиловании гражданки Патрикеевой.
– Не знаю такой...
– Гражданка Патрикеева Софья Васильевна, одна тысяча девятьсот девяносто третьего года рождения, место проживания – город Рубеж, улица Тургенева, дом восемь, квартира шестнадцать...
До сих пор Вадим только догадывался, кто мог обвинить его в изнасиловании, а сейчас он знал точно, что проститутка Сонька написала на него заявление.
– Не знаю такую, – соврал он.
– Зато она вас знает. Более того, есть материалы видеозаписи, где зафиксирован факт насильственного овладения...
– Видеозапись? Она что, записывала все на камеру?
– Да, случайно в комнате, где происходило насилие, оказалась видеокамера.
– Случайно – видеокамера? Случайно – включенная? Случайно —направленная на постель?
– Именно... Итак, вы не отрицаете, что имели близость с гражданкой Патрикеевой.
Вадим решил, что не имеет смысла отпираться. Так только можно было усугубить свое положение.
– Близость?! Близость имел. Но я ее не насиловал. И не в девяносто третьем она родилась...
– А в каком?
– Ей этим летом девятнадцать будет.
– Нет, ей этим летом будет пятнадцать, – уничтожающим взглядом посмотрела на него дознаватель.
– Но она сказала, что ей будет девятнадцать... И я ее не насиловал...
Вадим уже понял, что пропал. Сонька спровоцировала его на секс по принуждению; навязала ему игру, которую он – на пьяную свою голову – принял. И любой, кто наблюдал за их постельными буйствами со стороны, мог решить, что Вадим брал проститутку силой. А дознаватель имела возможность наблюдать за этим, не важно, что в режиме видеозаписи. И ей сейчас решать, возбуждать против гражданина Коваля уголовное дело или нет...
– Расскажите это кому-нибудь другому, – презрительно усмехнулась женщина.
– Понимаете, это была игра.
– Не понимаю.
– Я похоронил своего друга, мы поминали его допоздна, потом я поехал домой, на такси. Я ж не знал, что таксист окажется сутенером... В общем, он сказал, что девочка есть, в смысле проститутка. Сказал, что ей девятнадцать лет, а выглядит на четырнадцать. Я и повелся, как осел...
– Как зовут таксиста? – будничным тоном спросила дознаватель.
– Не знаю, – в растерянности часто заморгал Вадим.
– Ну вот, а говорите, таксист был...
– Но ведь он был! И проститутка была! Улица Тургенева, дом восемь, квартира шестнадцать...
– Да, по этому адресу и живет гражданка Патрикеева. И проституцией она не занимается.
– Вы в этом уверены?
– Да, – отрезала дознаватель.
– Вы наводили о ней справки?
– Да.
– А когда поступило заявление?
– Вчера.
– И много можно узнать о человеке за день?
– Если очень захотеть, то можно... Я знаю, что Софья – сирота, живет с бабушкой.
– Не было никакой бабушки!
– Не было, потому что она в больнице. В очень тяжелом состоянии...
– Так, и как я оказался у них дома?
– Вы ворвались к ней домой, силой овладели несчастной девушкой...
– Бред.
– И за этот бред вы сядете лет на десять, как минимум...
Вадим крепко зажмурил глаза, ладонями сжимая виски. Ему нужно было сосредоточиться, склонить чашу правосудия в свою пользу.
– Если можно, давайте сначала, – решительно выдохнув из легких воздух, сказал он. – Мне сказали, что Софье девятнадцать лет. Если ей четырнадцать, значит, меня обманули. А то, что было снято на видеокамеру, – это всего лишь игра.
– Игра в насилие? – уточнила дознаватель.
– Да... Всего лишь игра.
– Если это игра, то исключительно с вашей стороны. Таково мое мнение!
– А мое мнение вы не хотите выслушать?
– Нет. В своих суждениях я опираюсь на факты.
– Я понимаю, факты против меня. Но вы же знаете, в какое время мы живем. У Софьи болеет бабушка, ей нужны деньги на лечение и вообще...
– И что? – перебивая его, хлестко спросила женщина.
– Ну как что? Она подала заявление, я заплачу ей деньги, и она его заберет. На это и расчет.
– Я говорила с ней. Ей не нужны деньги. От вас она ничего не возьмет.
– Да нет, это подстава! – запаниковал Вадим. – Типичная подстава, как вы этого не понимаете!
– Не понимаю.
– Но вы должны понять... У меня жена, дети, я не могу садиться в тюрьму из-за какой-то проститутки!
– Софья не проститутка, в этом я вас поправлю. А в другом – нет. Вы действительно сядете в тюрьму. Пока не возбудят уголовное дело, пока не предъявят обвинение, вы будете находиться в изоляторе временного содержания. А потом вас переведут в следственный изолятор...
Вадим снова зажмурился, пытаясь сконцентрировать мысли в поисках спасательного круга.
– Но ведь уголовное дело еще не возбуждено, – заговорщицким тоном сказал он.
– Нет, но все впереди, – в едкой насмешке повела бровью дознаватель.
– А если мы договоримся с вами?
– То есть?
– Я уже понял, что мне не выкрутиться.
– Значит, осознали свою вину.
– Нет, просто слишком все хитро напутано... Дайте мне время, и я договорюсь с Софьей. Она заберет заявление.
– Я еще раз повторяю, что денег от вас она не возьмет.
– А вы?
– Что я? – заинтригованно и совсем не возмущенно посмотрела на него женщина.
– Давайте с вами договоримся.
– Вы предлагаете мне взятку?
– Ну, нет, – замялся Вадим. – Просто денежное вознаграждение, за доброту и понимание... Сто тысяч рублей в течение двух часов.
– Вы свободны, Коваль! – в притворном негодовании воскликнула она. И уже более спокойным голосом, с намеком, добавила: – Но через два часа я вас жду!
Из райотдела Вадим выходил с ощущением легкости на душе. Голос интуиции оказался фарсом. Не посадят его в тюрьму, не осудят за изнасилование. И все потому, что живет он в стране, где продается и покупается все.
