– Меня ждешь? – спросил он и мягким движением опустил руки ей на плечи.
– Что-то ты сегодня рано, – сказала она и нежно коснулась щекой внешней стороны его ладони. – Нельзя так.
– Вы что, сговорились? – нахмурился Станислав. – Сначала сын указывает мне, что можно, а что нельзя. Теперь ты...
– Какой сын?
– Старший. С пистолетом у меня на пути встал.
– С пистолетом?
– Да, пластиковый...
– Я думала, он твой нашел...
– Мой?! – задумался Станислав.
А ведь у него действительно был пистолет. Боевой. Но Герберт не мог его найти... А если это Германа пистолет? Или Себастьяна... Они тоже хорошо прячут оружие, но мало ли что... А ведь пистолет, который был у Герберта, внешне напоминал «беретту».
– А вдруг?
– Ты погоди, я сейчас...
Выстрел прозвучал в тот момент, когда Станислав закрывал за собой дверь из комнаты Виттории. Настоящий громовой выстрел из боевого пистолета. В страшном предчувствии он взлетел на второй этаж, откуда донесся звук, и увидел стоящего посреди коридора Герберта. На полу возле самых ног лежал еще дымящийся пистолет. И если бы только это. Чуть поодаль, у распахнутых дверей в спальню, распластав руки, лежала Рита. Во лбу кровавая дырочка, под голову натекала кровавая лужа.
– Ты зачем это сделал? – в диком изумлении посмотрел на сына Станислав.
Но тот, казалось, ничего не услышал – настолько было сильно его потрясение. Он смотрел на мать ничего не соображающими глазами, его тело сотрясалось как в лихорадке.
Еще совсем недавно Станислав мечтал избавиться от жены, даже строил планы на этот счет, но сейчас ему было безумно жаль Риту. Как будто часть души вырвало этим выстрелом.
– Я спрашиваю, зачем ты это сделал?
Не в себе он схватил сына за грудки, с силой тряхнул его. И это в какой-то степени вывело его из ступора.
– Я не хотел... Случайно вышел...
– Нельзя в людей целиться, идиот!
– Я не хотел!
– Урод!!!
Он в сердцах оттолкнул от себя сына, склонился к жене. Пуля попала в лоб, вышла через затылок. Смерть была мгновенной. И жуть какой нелепой.
– Где ты пистолет взял? – снова набросился он на сына.
– У Германа был...
– Какого черта он у него делал?
Вместо того чтобы ответить, Герберт зарыдал, размазывая по лицу градом хлынувшие слезы.
Станислав вдруг обнаружил, что рядом с ним стоит Витта, за ней со стороны лестницы к ним подходили его сыновья.
– Отец, это что такое? – ошалело выпучив глаза, спросил Герман.
– А это что такое?
Станислав порывисто подобрал с пола пистолет и приставил ствол к голове сына.
– Это твоя железка, идиот! У тебя Герберт ее взял!
– Да не может быть! Я хорошо спрятал!
– Сейчас я тебя спрячу, на два метра в землю!
– Отец, прости!
– Мы с тобой еще поговорим, ублюдок!
Станислав убрал ствол и со всей силы наотмашь ударил Германа внешней стороной ладони. И это в какой-то степени сняло напряжение.
– Что делать будем? – обращаясь ко всем, спросил он.
– Это убийство, – сказала Витта. – Но Герберту много не дадут. Признают невменяемым...
Она была бледной как смерть – такой Станислав ее никогда еще не видел.
– А если он сдуру разболтает про нас?
У кого-то в семье по скелету в шкафу, а у них – целое кладбище.
– Труп спрятать можно, – сказал Себастьян. – Закопать, например...
– Лучше гирю к ногам, и в реку, делов-то, – вытирая кровь с разбитой губы, сказал Герман.
Станислав потрясенно смотрел на своих сыновей. Их мать лежит мертвая, а они спокойно рассуждают о том, как можно избавиться от трупа... Но ведь сам их такими воспитал. К тому же они были правы – Герберта нужно было выручать. Он хоть и придурок, но сын родной.
Труп Риты загрузили в машину, но за руль Станислав сел сам. Не захотел он, чтобы сыновья участвовали в похоронах своей матери. А Игорь и Олег вместе с Риммой сейчас находились в «Беллиссимо», в ночной смене. Их в убийство решено было пока не посвящать...
Станислав остановил машину на безлюдном в ночную пору мосту, собирался открыть багажник, когда к нему подъехал экипаж патрульной службы. Багажник ему пришлось открыть, чтобы показать его содержимое. Показал. И тут же пришлось подставить руки под наручники.
На первом же допросе он признался, что жену застрелил сам. И любовь к старшему сыну здесь ни при чем. И тогда он понимал, что в тюрьме ломаются и дают волю своему языку. Сейчас он точно это знал. Герберт мог разболтать многое, поэтому Станислав и сел вместо него. О чем сейчас очень жалел.
– И что?
– Мы обязаны принять во внимание показания, которые она дала против вас. Есть мнение, что вы умышленно убили свою жену. И это мнение будет представлено в суде...
– Вам бы только человека засадить.
– А вы и так сядете. Суд не признает убийство по неосторожности. Ведь вы же не сообщили об убийстве. Пытались вывезти труп за город, чтобы спрятать...
– Да нет, я в милицию его вез.
– Только милиция почему-то в другой стороне была. А веревку и две двухпудовые гири в багажнике тоже в милицию везли?.. Боюсь, что в суде дураков нет, – ехидно усмехнулся следователь. – Вряд ли вам поверят... Но если все же суд признает убийство по неосторожности, есть еще двести двадцать вторая статья, незаконное приобретение и хранение огнестрельного оружия... Но...
Ефимцев сделал многозначительную паузу и с какой-то театральной важностью замер в ожидании. Станислав счел нужным ему подыграть.
– Что «но»?
– Если вы признаетесь, у кого и когда покупали оружие, то суд, возможно, смягчит меру наказания по этому пункту...
– Да я бы признался. Но я не знаю этих людей. Они не представлялись. Сами подошли, купи, говорят, хороший ствол, недорого берем. Ну и дернул меня бес...
– Где подошли?
– Да на рынке, на городском...
– Значит, имен и фамилий их не знаете.
– Нет.
– А опознать сможете?
– Э-э... Думаю, что да...
– А субъективный портрет составить?
– Простите, что составить?
– Фоторобот, иначе говоря...
Станислав на мгновение задумался. Никто не подходил к нему на рынке, и не на кого было составлять фоторобот. Но ведь можно придумать несуществующих людей. Лоб такой, нос такой, рот, подбородок...
