испугом, выглядел вполне достойно, речь зазвучала четко, на деловой лад. – Я отдам, без вопросов. Отдам, хотя и знаю, что вы меня убьете. И вас станут искать и найдут. Тут не работает вторая часть противоречия «рано или поздно». Вас быстро найдут, и вам, – он преднамеренно назвал незнакомца на «вы» (так выглядело, по его мнению, убедительно), – будет очень жаль, что вы прожили так мало. А тебя, моя дорогая, вообще ничего хорошего не ожидает. Ты говорила, у тебя есть ребенок? Тебя посадят, а ребенка отправят в детдом, и ты его больше никогда не увидишь... Ребята, – расправил плечи Сергей, чувствуя, что он находится на правильной психической волне, – у меня денег здесь кот наплакал. Все вместе – несколько тысяч долларов, хотите верьте, хотите нет, можете обыскать всю квартиру. Заберите это в качестве аванса и давайте обсудим кое-что для вас и для меня интересное. Вас мне сам бог послал.
Плешаков медлил, он растерялся и был подавлен. «Несколько тысяч»... Он ожидал совершенно другого. Может, этот сукин сын блефует?
Эльвира пока не собиралась проявлять инициативу, она просто сидела на своем месте и наблюдала за ситуацией. Ее здорово отрезвили эти слова насчет ребенка. Жертва брала над ними верх, и сейчас возможны были лишь два выхода: убить и взять все, что здесь есть, а потом будь что будет, или послушать, что он предлагает. Во всяком случае, вернуться к первому варианту никогда не поздно.
– Что ты предлагаешь? Говори, только быстрей, – она отошла и встала у окна, таким образом Сергей оказался ровно посередине между злодеями.
– Чего ты раскомандовалась? – недовольно бросил Миша. – Я еще ничего не решил. Может, ты просто вздумал с нами поиграть, очкарик? Не может быть, чтобы у тебя не было кучи денег. Ты работаешь в шикарном месте, у тебя классная машина с шофером и должность, наверное, не меньше директорской. Ты в месяц получаешь больше, чем я зарабатывал в год, когда работал на такого как ты. Вот мы тебя сейчас свяжем, рот заткнем, нагреем утюг, тогда небось посговорчивей станешь.
Сергей заговорил. Тихо, уверенно, с правильной интонацией. Он рассказал, откуда он, что привело его в Москву, кому он обязан всем этим внешним лоском, дурящей воображение мишурой. Перешел к своим отношениям с Наташей...
– Когда не станет моего дяди, мы сможем пожениться. Она прямая наследница. Если бы вы, – он покосился на Элю, – согласились, как это у вас называется? – замочить его, я готов немедленно после этого выплатить любую разумную сумму, какую назовете.
– Ага. Замочить твоего дядю-миллионера, которого охраняет целая армия? – Миша хмыкнул. – Хватит нас за идиотов держать. Выкладывай деньги и карточки, или я стреляю. Эля, где у него спальня?
– Откуда я знаю, – огрызнулась она, – я здесь впервые, как и ты.
– Принеси мне подушку, – приказал Миша, – я его через подушку застрелю, так будет не слышно.
И она принесла подушку, подушку, на которой так часто отдыхала Наташа, и этот беззастенчивый мерзавец завернул в нее свое оружие, направил пистолет на Сергея, что-то такое сказал, очень банальное. Так обычно говорят в художественных фантазиях. С трудом представляется, что в рельной жизни убийца станет произносить длинный монолог перед выстрелом. И Мишин монолог был скорее данью всему тому, что он когда-то смотрел, читал, слушал...
– Ну, последний раз говорю, давай деньги! Отдашь? Стреляю!
Сергей закрыл глаза и положил руки на стол:
– Стреляй. Мне больше нечего сказать. Стреляй поскорее, не тяни. Я слышал, что там интересней, чем здесь...
В этот момент зашуршал замок входной двери, и Миша дернулся на этот звук, на какое-то неопределенное время установилась тишина, лишь этот замок все шуршал и щелкал и, наконец, открылся. Послышался застуженный, аккуратный кашель, шажки, и появился на кухне хозяин квартиры. Увидел жильца, с закрытыми глазами сидящего за столом, какого-то отчаянного вида парня, смутно знакомого, с подушкой в руках, симпатичную нерусскую девушку, растерянно хлопающую глазами, и решил, что эти трое вовлечены в забавную игру. Он прошел к холодильнику, открыл, достал бутылку шампанского, будто знал заранее, что она там лежит.
– Я извиняюсь за очередное вторжение в собственную квартиру, просто так вышло, что отмечал Новый год здесь, неподалеку, в кругу друзей, так сказать. Я же местный, арбатский, вся жизнь здесь, школа, друзья-приятели... Ну и разругались вдребезги на почве искусства. Интеллигентские разборки, видите ли. Пришлось уйти, денег в обрез, метро открывается через полчаса, на улице мороз. Думал, нет никого, молодой хозяин в отлучке, зайду погреться, в коридоре посижу, а у вас здесь компания! Так давайте выпьем, отметим. Правда?!
Хозяин не спросил Мишу, с какой стати тот сидит, обнявши подушку, просто попросил его немного подвинуться, достал бокалы, ничего не сказал о битом стекле на полу, точно не заметил, разлил бутылку на четверых. Довольно лихо, ни капли не пролил.
– С Новым годом! – провозгласил хозяин и выпил залпом. И все, словно послушные сомнамбулы, последовали его примеру, а Миша, перед тем как взять свой бокал, засунул пистолет под рубашку, и тот неудобно обжег тело своим инфернальным стальным холодом.
После здравицы хозяин изумленно уставился на пустой стол, посмотрел по сторонам, желая убедиться, что никаких примет праздника, кроме отдаленно напоминающей карнавал подушки, нету.
– А чего это вы ничего не пьете, не закусываете? – и, не смущаясь, что никто ему не отвечает, принюхался и удовлетворенно прищелкнул языком: – О! Да я, похоже, ошибся. У вас там в духовке что-то аппетитное? Судя по запаху, пицца? Дадите кусочек? Вы меня простите, пожалуйста, друзья мои. Я сейчас уйду, просто мне нечеловечески охота жрать. Я, с вашего позволения...
И ничуть не смущаясь, вооружившись прихваткой, он вытащил из духовки совершенно готовую пиццу, поставил ее на плиту, достал нож, отрезал себе порядочный кусок и принялся его с аппетитом поглощать. У Миши засосало в солнечном сплетении, он не выдержал и попросил:
– Дайте мне тоже, пожалуйста.
Хозяин щедрой рукой отрезал Мише кусок не меньше своего и подал запросто, без всякой тарелки. Миша мгновенно съел и вытер губы подушкой.
– О! Вот и метро открылось, – обрадовался хозяин, посмотрев на часы, – мне пора. Еще раз тысяча извинений за бесцеремонность. Отнеситесь к моему появлению, как к праздничному аттракциону, не осуждайте стареющего одинокого человека, которому не с кем, в сущности, встретить Новый год. Всего вам доброго.
И ушел. А Сергей открыл глаза и понял, что будет жить, никто не выстрелит, не причинит вреда. Кульминация зла осталась позади. И верно: Миша бросил на пол подушку, вытащил из под рубашки пистолет и положил его рядом. Провел рукой по лбу, снимая морок, сковавший его в присутствии этого неожиданного гостя, и совершенно другим, усталым голосом произнес:
– Черт с тобой. Я согласен, – помолчал, взвесив сказанное, и поправился: – Мы согласны. Сколько? Давай обсудим цену твоему дяде и придумаем, как это сделать. Здесь нужна хитрость и внезапность, и еще вот что, Эля.... У твоего телефона хорошая камера? Сейчас будем нашего благодетеля в кино снимать... Как там тебя зовут-то? А фамилия? Тогда запоминай, что ты станешь говорить, а я сниму тебя на телефон. Это у меня останется в качестве страховки. А не согласишься, – Миша поднял пистолет, – понял? Слушай. «Я, Сергей Севостьянов, находясь в здравом уме и твердой памяти, поручил убить своего дядю, Мемзера Георгия Леопольдовича, за вознаграждение, сегодня, первого января. Причиной является мое желание жениться на вдове покойного и завладение его состоянием». Понял? Тогда поехали.
Глава 16
Их путешествие поездом было тихим в буквальном смысле. Они почти не разговаривали. На вокзале Мемзер накупил книжек и всю дорогу читал, Наташа чувствовала себя плоховато, ее слегка знобило и саднило горло. Она смотрела в окно до тех пор, пока уже совершенно не стемнело и даже путевых столбов было не различить. В Бресте, ночью, меняли колесные пары, и она проснулась: в купе не видно ни зги – Мемзер опустил штору светомаскировки, и сам он нынче крепко спал, по обыкновению всхрапывая. Наташа сперва поднялась на локте, затем, когда глаза привыкли к темноте и она стала различать обстановку купе, – села, поджав под себя ноги, взглянула на спящего мужа: «Удавить бы его прямо сейчас». Пустое... Он здоровяк, вмиг очнется, подомнет ее, чего доброго, еще пустит в ход кулаки. Нет, нет. Остается лишь надеяться на счастливый случай. Наташа едва заметно улыбнулась: для нее, для Сергея счастливый, для Мемзера несчастный. Все полярно в этом мире, особенно когда стоишь в Бресте и понимаешь, что сейчас
